Музей разочарований

— Останки Амелии Эрхарт? — спросила я.

— Сердце? — высказался Эф.

— Эфраим выиграл! — выкрикнул отец, давая пять Эфу рукой, которой все еще держал вилку с пастой, поэтому весь соус оказался на его рубашку.

Эф произнес одними губами «Я победил!», и я показала ему язык.

— Это первое найденное сердце динозавра! Никто уже и не надеялся его найти! Представляете, каково это: увидеть орган, который гонял кровь по организму этих существ? Боже, это же поразительно! Но я еще не рассказал вам самого важного. Готовы? Результаты исследований показали, что сердце было четырехкамерным! Можете в это поверить?!

Мы все уставились на него.

— Это значит, что динозавры по своему строению куда ближе к нам, чем мы могли подумать. Это значит, что они были похожи на млекопитающих! Четырехкамерное сердце динозавра! — Он восторженно нам улыбнулся.

— Вау, это действительно интересная новость! — любезно сказала Эллен.

Эф повернулся к моему отцу.

— Значит, сердце Вилло будет у нас в музее?

— Видишь ли, Эфраим, дело в том, что после всей этой шумихи в прессе другая группа ученых тоже исследовала Вилло. И к всеобщему разочарованию они предположили, что это не сердце, а просто отложение песка. — Отец откинулся на спинку стула, его глаза сияли.

Мама выпрямилась, услышав знакомые нотки в голосе. Он собирался рассказать историю, которая могла бы длиться больше, чем все Триасовые, Юрские и Меловые периоды вместе взятые. Она прочистила горло.

— Дорогой, мы же еще не спросили О’Конноров о их недавнем путешествии! Давай ты поделишься с нами своим рассказом в другой раз?

— Конечно, конечно, — пробормотал отец, мгновенно утратив интерес.

— Мистер Маркс, а можно в следующий раз, когда я приду в музей, посмотреть на Вилло? — спросил Эф, и отец снова заулыбался.

— Выставка откроется этой осенью, Эфраим.

Я всё еще злилась на него из-за нашего разговора, но должна была признать: Эф был куда более терпеливым в отношении моего отца, чем все остальные.

Джордж вошел в комнату, приглаживая волосы, его лицо покраснело. Сколько же он уже успел выпить?

— Итак, ребята, расскажите о Кении, — сказала мама, передавая по кругу чашу салата.

— Джейн, это было великолепно! Там такие прекрасные закаты! Небо будто пылает огнем, а как прекрасна она смотрелась на его фоне, — произнес Джордж, обняв Эллен и погладив ее по волосам. — Человек не заслуживает такой красоты.

Эф раздраженно фыркнул, и если бы не знала его так хорошо, могла бы и не услышать.

— Простите, — сказал он, — сейчас вернусь.

Он бросил салфетку на стул и вышел из комнаты. Эллен высвободилась из-под руки Джорджа и налила себе еще вина.

— Мы нашли окаменелости. Эти образцы прекрасно сохранились. Одна из лучших поездок за последние годы. И люди были так приветливы!

Эллен согласно кивнула.

— Вам бы понравились все эти предметы, сделанные своими руками. Удалось найти несколько мастеров по плетению бус. Ой, чуть не забыла...

Она наклонилась, чтобы взять сумку, и вытащила из неё два небольших пакетика. Один она протянула моей маме, а второй — мне.

— Эллен, он прекрасен! — сказала мама, разглядывая на свет изящный браслет с голубыми бусинами.

— Я знала, что тебе понравится.

Мой браслет был из оранжево-красных бусин, подходивших по цвету к ожерелью Эллен.

— Спасибо, он очень красивый, — сказала я, пытаясь застегнуть браслет.

— Давай помогу, Пенелопа, — сказал Джордж, наклоняясь. Мое сердце забилось чаще, а от запаха его одеколона закружилась голова.

— Итак, Пенелопа, ты уже задумалась о том, куда будешь поступать? Пойдешь по стопам отца? Еще один гений музейных дел в семье? — спросил Джордж.

Я размазала остатки спагетти по тарелке.

— Я больше думаю о журналистике или английском. Мне нравится работать со словами... — неуверенно произнесла я.

Отец выглядел довольным, но слегка смущенным, мама мягко улыбалась мне.

— Недавно Эфраим рассказал, что думает о поступлении в школу искусств. Школа искусств, — фыркнул Джордж. — Ему следует хорошенько подумать, действительно ли это то, чем он хочет заниматься. Обычно художникам трудно заработать на жизнь. Эллен понимает, о чем я говорю.

Эллен неловко улыбнулась, уставившись на ножку бокала.

— Может, еще салата? — спросила мама резко, протягивая салатницу.

— Что касается Вилло... — начал говорить отец.

Нахмурившись, я склонилась над тарелкой и крутила в руках свой новый браслет.

— Что я пропустил? — спросил Эф, обходя угол стола.

— Мы с Тео должны уйти, — сказал Джордж, смотря на часы. — Мы опаздываем на собрание сотрудников музея.

Отец вздохнул, резко отодвинул свой стул и, ворча о бюджете и идиотах, вышел из комнаты еще более взъерошенным, чем вошел. Хлебные крошки рассыпались по его свитеру, красное пятно от соуса расползлось на воротнике. Мама тяжело вздохнула, вздох получился уставшим, но любящим, пропитанным годами хлебных крошек и лекций о динозаврах.

— До свидания, мистер Маркс, — произнес Эф.

Тем временем Джордж надел пиджак, наклонился к Эллен и прошептал ей что-то на французском.

— Увидимся дома, Эл? — закончил он.

Она холодно кивнула, и Джордж расцеловал ее в обе щеки. На ее лице застыла неловкая улыбка.