Музей разочарований

Тем временем суббота, день Осеннего фестиваля, подкралась незаметно, и я чувствовала себя хуже живущих в канализациях крыс, питающихся мусором.

На кухню я выползла в старых трениках, неумытая, волосы бесформенной массой лежали сзади, но торчали спереди. Отец отложил «Нью-Йорк Таймс» и оглядел меня с ног до головы.

— Тяжелое утро, милая дочь. Или лучше сказать день?

Я взглянула на часы: почти полдень.

— Всё нормально, — произнесла я таким голосом, что сразу стало понятно, что ничего не нормально.

— Ну, если ты хочешь это обсудить...

— Не хочу.

— Хмм... Сегодня моей любимой девочке явно не хватает любви, — усмехнулся он.

Я закатила глаза, молясь, чтобы этой фразой он исчерпал свои запасы «юмора от папы» на ближайшие пару недель.

— Кстати, тебя искала мама.

Я хотела было съязвить, что наша квартира настолько огромная и меня можно в ней потерять, но вовремя прикусила язык.

Какой же гадиной я себя чувствовала!

Чтобы поднять себе настроение, я достала свой любимый стакан с рисунком мальчика, который держал нос под водой, налила туда молока и добавила какао.

Сидя рядом с отцом и слушая, как он с закрытым ртом напевает мелодию какого-то классического произведения, я решила, что мне нужно поменять точку зрения. Ну и что, что я не пойду на свидание ни с Китсом, ни с кем-либо другим? И не важно, что на Осенний фестиваль мне тоже не с кем пойти. Зато у меня есть вкуснейшее какао и целая суббота в одном из лучших городов мира. Я могу, например, пойти в Мэт[6] и почитать у бассейна в храме Дендур[7]. Или могу купить сэндвич в «Челси Маркете» и почитать в парке Хай-Лайн. Кому нужны парни? Или друзья? У меня есть Нью-Йорк и электронная книга с полным собранием сочинений Джейн Остин. Что еще нужно обычной девчонке?

— Пэн, вот ты где! — Мама стояла в дверном проёме, прижимая к груди чашку с чаем. Она всегда мерзла, даже в солнечное сентябрьское утро. — Когда пойдешь на фестиваль, не забудь захватить сумку, которая стоит возле двери. В ней платок, что я связала для «молчаливого» аукциона. Ты его видела? Получилось неплохо.

— Платок должен уйти с молотка как минимум за 800 долларов, Джейн, — предположил отец, хотя, как я и думала, совершенно ничего не смыслил в этом.

— Я не пойду.

— Почему? — спросила мама.

Словно напоминая, что я уже на две минуты дольше, чем нужно, размешивала какао, ложка громко стучит о стакан.

— Не хочу.

— Эф и Одри, наверное, расстроятся?

— У них другие планы, — ответила я, и мне снова стало обидно.

— Вот оно что, — сказала она, будто это всё объясняло.

Мама обо всем догадалась, но я была не в настроении обсуждать с ней эту тему. На самом деле мне вообще не хотелось обсуждать это с кем-либо.

Я представила себя мерзкой, морщинистой девяностопятилетней старухой, которая живет в ветхом доме престарелых с отвратительными желтыми стенами и орет «Не смей меня об этом спрашивать!» каждому, кто посмеет со мной заговорить. В моей голове эта картина выглядела очень правдоподобной.

— Может, не будем об этом? — спросила я.

— Мы с папой собираемся на Лонг-Айленд наблюдать за птицами.

Я едва удержалась, чтобы не съязвить.

Готова поспорить, что родители Эфа не тратили время на что-то настолько скучное и неинтересное. Они скорее гуляли по галереям «Челси» или посещали новую выставку костюмов в «Мэт».

— Ты всегда можешь пойти одна. Наверняка там будет кто-то из твоих знакомых.

В её голосе я услышала желание помочь и надежду. Мама любила меня больше, чем кого бы то ни было на земле, возможно, даже больше, чем папу, но в этот раз из-за ее беспокойства я чувствовала себя жалкой, что злило и раздражало, поэтому я сорвалась на крик.

— Я же сказала, что не хочу идти!

Мама вздрогнула, папа оторвался от газеты.

— Я не хочу... — Я осеклась.

Родители снова смотрели на меня, как на четырехлетнего ребенка, потому что именно в этом возрасте я последний раз повышала на них голос

Мой внутренний монстр исчез, а на его место пришел стыд, расставляя всё по местам.

— Сумка у двери? — тихо спросила я.

— Да, — коротко ответила мама. — Спасибо.

Я потопала наверх, чтобы принять душ и более-менее привести себя в порядок.

* * *

Через четыре часа я оказалась в холле школы, где и оставила собранную мамой сумку (президент АУР[8] сказал, что торги можно начать с 75 долларов). Я вышла на улицу, и осенний ветер донес до меня звуки карнавала.

Вместе со звуками ветер принес и запах торта «Муравейник», от чего мое сердце совершило сальто и замерло в предвкушении порумяненного теста и сахарной пудры. Можно же быстренько пробежаться по рядам фестиваля, всего один кружок по одному блоку, а потом отправиться в Центральный парк и почитать? Я всё еще винила себя за то, что накричала на маму, и это казалось вполне приемлемым наказанием. Во всяком случае, я могла бы сказать, что неплохо провела время.