Музей разочарований

Я уже слышала о Заливе Дэд Хорс — заболоченная местность, на которой раньше располагался завод по переработке лошадиного мяса, а затем тут устроили свалку. Эта часть пляжа была очень странной: тут можно было найти старые бутылки, рваные кожаные башмаки и — внезапно! — лошадиные кости, которые море выбрасывало на берег. Эллен любила бродить здесь, разыскивая старые стеклянные бутылки для своих художественных проектов. Эф рассказывал, как бывал здесь с ней. Создавалось ощущение, что ты в постапокалиптическом мире, из которого уже ушла жизнь.

Неважно, что говорили об этом месте, потому что когда я поднялась на холм, с которого открывался вид на воду, мой разум очистился: ни злости, ни печали, только пустота и благоговение.

Пляж был покрыт бутылками, создавая причудливую мозаику из отполированного водой стекла — чаще зеленого и коричневого, но встречался и кобальтово-синий и молочно-белый. Были там и лошадиные подковы, и обрывки кожи, идеально гладкие коряги и куски пластика.

Я пошла по кромке берега. Хоть это место было просто загрязнено, а не отравлено, я была благодарна толстой подошве своих ботинок за то, что осколки не впивались мне в ступни.

Хотела бы я увидеть, как выглядит пляж в лучах солнца. Сегодня было серо и холодно, небо будто готовилось к зиме, и всё вокруг казалось таким же одиноким, как и я. Все тут было никому не нужно.

Я остановилась рассмотреть маленький стеклянный цилиндр, запачканный чем-то белым. Когда я прополоскала его, на боку появилась надпись «POND’S». В нем когда-то хранили крем. Я подумала о женщине, которая им пользовалась. Как выглядели её руки? Наносила ли она крем, перед тем как идти спать? Плакала ли она, прежде чем заснуть?

Палкой я вырыла из песка бутылку глубокого зеленого цвета. В ней была черная грязь, к бокам прилипли ракушки, но она была того же размера и формы, как обычная бутылка из-под газировки. И я представила девушку моего возраста, которая пила из этой бутылки. Газированная вода щекотала в носу, а солнце, отражаясь от стекла, било в глаза.

Я вздрогнула, когда наступила на пластикового пупса без рук — гораздо более страшного, чем Санта, которого подарил мне Эф. Я вспомнила о «Плюшевом кролике», и подумала о ребенке, который наверняка очень любил этого пупса, пока он был новым.

Я остановилась возле заброшенной, покрытой граффити старой лодки. Она стояла под высохшим деревом, но люди привязали на ветки бутылки и кусочки битого стекла. Когда я села и положила подбородок на колени, надо мной раздался прекрасный стеклянный перезвон.

Я разгребла песок носком ботинка и обнаружила осколок керамического горшка, расписанный синими цветами. Я вытерла его об джинсы, восхищаясь детально прорисованным листочкам и ярким лепесткам.

Возможно, это была сахарница или сервировочная тарелка. Может даже ваза или статуя.

Едва ли тогда можно было подумать о том, что все эти горячо любимые предметы окажутся выброшенными, и никто не узнает их историю.

Как бы я хотела вернуться во времена, когда еще не знала, что сломать можно абсолютно всё.

Как бы я хотела найти здесь Эфа, взять его за руку и никогда не отпускать.

Мы бы закрыли глаза, стоя под этими блестящими, переливающимися на солнце осколками стекла, и слушали, как вокруг нас ходят динозавры.

Но вместо этого в моей руке был глиняный осколок.

Всё, что у меня осталось.

Я сидела и наблюдала за ныряющими чайками, слушала шум волн, разбивающихся о берег, и позвякивание болтающихся стеклянных бутылок над моей головой. На шее висел символ удачи и динозавр. Интересно, хватит мне этого?

Разрисованный лист бумаги

Нью-Йорк

Кат. № 201Х-23

Этой ночью мне снилось, что все динозавры покинули Нью-Йорк.

Они уходили, улетали, уплывали. Великолепные и ужасные. Каждый из них рычал злости и грусти.

И я отпустила их.

В субботу утром я проснулась в 4.13 утра. Первым делом я нащупала на шее кулон с крошечным тираннозавром Рексом. Он был там, где ему и место: поднимался и опускался в такт моему дыханию.

Возможно, мы с Китсом больше никогда не заговорим друг с другом.

Возможно, мы с Одри так и не сможем снова стать друзьями.

Возможно, Грейс и Киран не смогут долго поддерживать отношения на расстоянии.

Возможно, Оскар и Майлз не влюбятся друг в друга.

Возможно, родители Эфа разведутся.

Возможно, Эф еще не раз разобьёт мне сердце.

Возможно, я разобью его.

Возможно, в реальной жизни не бывает счастливых концов.

Но я оглядела свою комнату, теребя кулон на шее, и подумала, что, возможно, в этом и есть смысл: вместо счастливых концов ты получаешь начало. Сотни начинаний каждую секунду глубоко вплетаются в историю, которую ты хочешь прожить, даже если весь мир изменится.

Я знала, что мне нужно сделать, чтобы вернуть Эфа.

Я включила свет и взяла ручку с блокнотом. С другого конца кровати Форд недовольно прищурился.

Пожевав колпачок ручки (на секунду я возгордилась, что не кусаю губу), я написала:

Добро пожаловать в «Музей разочарований»...