Музей разочарований

— Да, это не мой шкафчик, — сказала я, прежде чем она успела спросить.

— Я только хотела узнать, всё ли у тебя в порядке?

— Нет, — покачала я головой и попыталась улыбнуться, но на глаза навернулись слезы. — Совсем нет.

— Поговорим?.. — начала она, а затем перевела взгляд на что-то позади меня и резко вдохнула.

Я обернулась, заранее опасаясь того, что могла увидеть.

Инстинкты не подвели.

По коридору, вышагивая, словно по подиуму, шла Черисс. Ее волосы сияли, а уверенности позавидовала бы и королева. Весь ее вид говорил о том, что она и есть тот самый Секрет Виктории[25].

И она держала Китса за руку.

— Вот черт! — пробормотала Грейс, крепко хватая мою руку. — Какие же они мерзкие.

Китс заметил меня и замялся, резко замерев посреди коридора. Черисс, не понимая причины заминки, повернулась к нему. Тогда он, видимо, сказал ей что-то обо мне, потому что на мгновение на её лице отразилась простая человеческая эмоция, так похожая на стыд.

— Прости, Пэн, — прошептала Грейс, наклонившись ко мне, и, показав им средний палец, одними губами произнесла: — Пошли вы...

Я хихикнула, хоть слезы и застилали глаза. Китс выглядел обескураженным, но Черисс разозлилась. Презрительно сузив глаза, она силком развернула его в противоположную сторону и потащила за собой, чеканя шаг, как на параде.

Рыдая навзрыд, я засмеялась еще громче.

Я вытерла лицо рукавом свитера, от души надеясь, что не размазала сопли по всему лицу.

— Да нет, все в порядке, правда, Грейс.

Тогда до меня и дошло, что это чистая правда, и я действительно не очень переживаю из-за потери Китса.

Она протянула мне бумажный платок, и я высморкалась.

Это Эф разбил мне сердце и оставил внутри пустоту, которая напоминала черную дыру: бесконечную, непостижимую, ужасную, но все равно удивительную.

Как будто я мысленно призвала его, и из-за угла появилась его долговязая фигура. Он остановился, глядя на разворачивающуюся перед ним сцену: взявшись за руки, в его сторону шли Китс и Черисс, а я, с покрасневшим от слез лицом, вместе с Грейс, которая, судя по ее виду, была готова защищать меня от кровожадных викингов, стояла около его шкафчика.

Я не успела сказать и слова, как, словно в размытой и замедленной съемке, Эф уронил сумку на пол и, бросившись вперед, подобно супергерою, накинулся на Китса. Черисс, теперь сжимавшая воздух вместо руки своего парня, собиралась кричать.

Эф, размахнулся и с яростью, скрежетавшей на зубах, ударил Китса по лицу.

Крик Черисс эхом разнесся по коридору. Вокруг них образовалась толпа, поэтому я не видела, что происходило дальше. Грейс, расталкивая толпу, потянула меня вперед. Воздух трещал от адреналина и запаха пота, но мне нужно было найти Эфа. Когда мы наконец-то прорвались к ним, мистер Гарфилд уже стащил его с Китса. Глаза Эфа были дикими, словно он собирался сражаться со всем миром, но потом он увидел меня.

По телу разлилась жуткая, но прекрасная боль, каждая клеточка и волосок тянулись к нему. Я шагнула вперед, желая сказать, что сожалею обо всем, что между нами произошло, сказать, что я верю ему и люблю.

Но стоило ему встретиться со мной взглядом, с его лица исчезли все эмоции.

Он отвернулся. Грейс взяла меня за руку.

Мистер Гарфилд увел Эфа в кабинет директора.

Миссис Кэролл помогла Китсу подняться. Он застонал и зажал нос. Черисс фыркнула, но, откинув волосы назад, вцепилась в его руку.

Собравшиеся начали перешептываться, смеяться, но постепенно разошлись.

Прозвенел первый звонок. Грейс держала меня за руку.

Прозвенел второй. Грейс всё так же держала меня за руку.

И тогда моё сердце разбилось.

Я упала на колени и заплакала. Да, я самая настоящая Королева Глупости, девушка, которая не ценила то, что имела, пока не потеряла.

* * *

Эфа отстранили от занятий на неделю.

Хотя от него я этого так и не услышала. Я звонила ему семнадцать раз в понедельник, но он так и не ответил.

Об этом мне сообщила Одри, подойдя к моему шкафчику. Для поддержки рядом, будто телохранители, стояли Грейс и Майлз. Она рассказала, что, когда выснилось, что нос Китса сломан, Эфа собирались исключить, но Китс признался, что он его спровоцировал. Этим поступком он немного, совсем чуть-чуть, но поднялся в моих глазах. Так что Эфа отстранили на неделю, а по возвращении ему светит четыре недели общественных работ.

После уроков Одри проводила меня домой и даже повесила моё пальто, пока я укладывалась в кровать. Форд клубочком свернулся на моем бедре.

Вечером я позвонила Эфу еще двенадцать раз, написала четыре сообщения. И все без ответа.

Во вторник утром меня затошнило от одной только мысли о том, что нужно идти в школу. Комната казалась намного спокойней, поэтому я сказала маме, что у меня судороги.

Этой ночью я позвонила Эфу восемь раз и отправила пять сообщений. Тишина.

Проснувшись в среду, я вспомнила о том, что случилось в музее, и снова ударилась в слезы. Поэтому я сказала папе, что у меня желудочный грипп.

Той ночью я позвонила Эфу два раза и отправила два сообщения. После этого мне пришёл автоматический ответ: «Ящик абонента переполнен».