Музей разочарований

На входе меня чуть не сбили с ног две девочки в одинаковых красных кедах, мамы почти в унисон просили их не бегать. Потом мальчик, рот которого был весь в сахарной вате, оббежал меня кругом. Какой-то папаша одной рукой толкал коляску, а в другой держал огромного плюшевого льва. Ребенок в коляске спал, запрокинув голову, рот был открыт, а лицо было заплаканным.

Я прошла мимо аттракциона с метанием колец, главным призом в котором была золотая рыбка, и стенда, где продавали какое-то невероятное количество носков с эмблемой США. Мне вспомнился год, когда нам было по 9 лет, и Эфа стошнило после поездки на Скрэмблере (два съеденных перед поездкой хот-дога оказались лишними), а потом нас с Одри стошнило за компанию, и моим родителям пришлось увезти трех ревущих детей домой. Как-то потом я выиграла сертификат в кондитерский магазин в игре «Убей крота». Моя мама отвела туда нас троих, и мне показалось, что умерла и попала в рай.

Я наблюдала за счастливыми детишками, слушала карнавальные песни и только тогда поняла, как мне не хватает Эфа и Одри. Я сама себе напоминала дом с привидениями: пустой и заброшенный.

Чтобы успокоиться, я нащупала в сумке электронную книгу. Развернувшись, я собралась уйти, но тут мой взгляд упал на небольшой складной столик, втиснутый между кабиной для аквагрима и информационным дисплеем о лыжной команде. На краю стола виднелась аккуратная надпись:

РАЗГОВОР С МЕРТВЫМИ ПОЭТАМИ!

1$ за звонок

ЖИВИ ОДНИМ ДНЕМ!

ЛОВИ МОМЕНТ!

ПОГОВОРИ С ВЕЛИКИМИ!

(все доходы идут в фонд «Nevermore»)

Я подошла ближе. Посередине стоял старый дисковый телефон, а рядом с ним чашка с двумя одинокими долларами на дне.

Мне показалось, что я узнала парочку, стоящую позади стола. Я была почти уверена, что это старшеклассники из моей школы. Девушка была невысокой и фигуристой, явной фанаткой рокабилли[9]: огненно-красные крашеные волосы, футболка с надписью «SchoolhouseRock» и супер-темные очки в стиле Бадди Холли[10]. У парня на голове был ирокез, а выражение лица каким-то надменным. Этим он мне напоминал второстепенного злодея из фильма «Шедевр». Его взгляд не отрывался от старой, потрепанной книжки с поэзией Э. Э. Каммингса.

Девушка заметила, что я рассматриваю их инсталляцию, и просияла.

— Хочешь поговорить с мертвым поэтом? Все средства пойдут на развитие литературного журнала Святого Барта «Nevermore». Кстати, завидую твоей футболке.

На ней была надпись: «Цирковое Шоу Кони-Айленд». Мне тут же вспомнилось, как в прошлом году Одри представила меня Черисс, когда та только перешла в школу Святого Барта. Та осмотрела меня с головы до ног и выдавила из себя страдальческую улыбку, которая мгновенно перенесла её в фильм про супергероев в роли Злой Ледяной Королевы.

От девушки напротив меня веяло совершенно противоположной, солнечной и теплой энергетикой. Возможно поэтому, а может потому, что я так отчаянно чувствовала себя одинокой, мне сразу же захотелось, чтобы мы подружились.

— Я Грейс, а это Майлз, — сказала она, указывая на мальчика с ирокезом.

— Ты из средней школы? — спросил он, растягивая букву «о».

Он не вызывал доверия, и я просто кивнула. Его глаза были теплого серого цвета, но кончики волос выглядели такими острыми, что о них можно порезаться, во взгляде читалась скука.

— Я Пенелопа, — представилась я, — но все зовут меня Пэн.

Майлз сгорбился в кресле и, прикусив губу, с подозрением смотрел на меня. Я выпрямилась и включила «броню Черисс».

Затем он резко подскочил.

— О, боже! Это же ты постоянно ходишь с этим высоким потрясающим парнем! — Он плюхнулся обратно, обмахиваясь книгой. — Он сексуальный.

Десять секунд до меня не доходило, о чем это он.

— Постой, ты про Эфа? Ты считаешь его сексуальным? — спросила я.

— Мы оба так считаем, — ответил Майлз, указывая на себя и Грейс.

Она засмущалась, покраснела и стукнула его по руке.

— Эй!

— Так как работает телефон? — спросила я, пытаясь перестать думать об Эфе и его предполагаемой сексуальности.

Я вытащила из кошелька пять долларов и протянула их Майлзу. Телефон был подключен к огромному пустому пространству. Майлз порылся в карманах и стал отсчитывать сдачу.

— Не надо, — сказала я.

— О, щедрый покровитель литературы! Спасибо!

Я не поняла, издевался он или нет, но затем посмотрела на почти пустую чашку с пожертвованиями и услышала его бормотание: «Самый дурацкий способ сбора средств» и подумала, что он мог говорить искренне.

В этот момент Грейс резко подняла трубку.

— Здравствуйте... Да, привет!.. Эм... Да, она здесь, — и вручила ее мне. — Это Уолт Уитмен[11].

Я не знала, чего ожидать, когда взяла трубку: запись или, может быть, голос Майлза, который будет делать вид, что говорит через аппарат. Но чего я точно не ожидала, так это тишины.

— Эмм...

Глядя на меня, Майлз в ожидании сложил руки на груди.

— Он рассказывает об Оскаре Уайльде? Слышал, что они делали ЭТО, ты знала? — Он толкнул Грейс локтем. — Позор!

Грейс все еще выглядела невероятно серьезной.