Музей развитОго социализма

– Как хочешь, – всем видом показывая, что он мужчина и его не волнуют женские капризы, зашагал к воде.

Она, прищурив глаза, смотрела вслед его в общем-то правильной, но какой-то кабинетно нескладной фигуре, и эта нескладность, то, как он неловко, растопырив руки, входит в воду, вызывала у нее раздражение. «И этому человеку Я (!) принадлежу?» – с удивлением вопрошала она себя, уже в который раз. А какие мужики делали предложения! И тут же вспомнился стоящий на коленях полковник, блестящие снизу золотые звезды погон, его львино мохнатый скальп. Долго стоял!.. Просил!.. – Отказала! Чего испугалась, дурочка? – Подумаешь, сорок лет! Зато все знает, все умеет – зарплата, машина, а чем черт не шутит, скоро, может, и генералом станет!… Пьяный был, конечно, после бутылки водки, но просил всерьез – сердце вещун!… Ирина вздохнула и тут же себя подбодрила: «Ничего, Ирка, еще не вечер!… Еще не вечер, правда, Ирочка?»… Присела, по привычке выпрямив спинку стрункой и поправила волосы, оглянулась, вроде бы невзначай, однако мигом схватив ситуацию: интересующий ее объект, несколько раз глумливо ей ухмыльнувшийся, когда Валентин был рядом (она, естественно, была вынуждена отвернуться), теперь сидел к ней треугольной загорелой спиной и резался в карты с каким-то бледнолицым недокормышем. Смуглая спортивная спина с перекатывающимися под тонкой кожей мышцами гипнотизировала: этот зверь все знает, все умеет!.. Теперь бы ему и обернуться, теперь бы подойти, а он в карты режется! А она купаться не пошла! Дурак! Как все мужики, соображает с опозданием на фазу! А может, и к лучшему, а то нахватаешься всякой заразы: у такого Апполона баб куча наверняка!..

Камешек стукнул о голень: малыш неловко ковырнул землю лопаткой

– Низя! Низя! – запела, ласково грозя ему пальцем, женщина-колобок и улыбнулась Ирине. – Вы уж извините…

– Да, ничего… – милостиво кивнула Ирина, невольно улыбнувшись и внутренне содрогнулась: «Неужто и я когда-нибудь таким крокодилом буду?»…

Малыш продолжал не спеша и упорно тыкать земную коросту.

– Смотрю вот на вас – какая замечательная пара! – восхищенно покачал головой вдруг колобок.

– Да, уж, – мрачно усмехнулась Ирина и добавила про себя: «Знала бы ты!»… Однако что-то в этих словах было ей приятно, льстило самолюбию.

– Все у вас, молодых, есть, только любить научиться!

– А вы любили? – иронически улыбнулась Ирина.

– И до сих пор люблю, – гордо вскинулся колобок, поправив лямку доисторического черного купальника, – мы с моим мужем сорок лет прожили и до сих пор любим.

– А как это? – удивилась Ирина, ей хотелось спросить, неужели они до сих пор совокупляются и получают от своих обрюзгших старческих тел удовольствие, но постеснялась.

– Да очень просто! – рассмеялся колобок. – Это же какое удовольствие для другого приятное сделать, к примеру, рубашку погладить!.. Женя! Женя! Низя!.. – вовремя выхватила она у малыша случайный грязный окурок, совершающий путешествие прямо ему в рот.

Он плыл к красному бую, раздвигая руками шелковистую зеленую воду. Движения и кожные ощущения хоть как-то отвлекали от созерцания душевного омута. Все вокруг было так прекрасно и замечательно, а он уже не мог чувствовать тонкостей этого мира и, видимо, никогда не почувствует, между ним и этим веселым и солнечным миром была мембрана, проходя сквозь которую все приходящие звуки, запахи и краски теряли что-то главное, самый свежий и тончайший аромат… И сколько ни кричи – никто не услышит, сколько ни бейся в неё – не разрушишь… Это при его-то способности к счастью, которой он обладал до женитьбы, при его-то умении ценить все эти радости, нюансы прекрасного и получать от них удовольствие! Кто, кто виноват, что теперь вместо цветной картины мира до него доходит лишь черно-белый отпечаток?.. Она?.. Он?.. Судьбинушка-дубинушка?..

«Пожалуй, надо полностью уйти в науку, – думал он, – в науку, только в этом выход!» При воспоминании о лаборатории, где каждый день его ожидало что-то новое, казалось, окаменевшее навсегда сердце начинало теплеть. И все-таки это прекрасно – быть участником великого и громадного дела. Только оно и сможет искупить его несчастье! На днях решиться, верна ли их методика выделения генов, над которой они работали три месяца. На днях им предоставят электронный микроскоп, и они воочию увидят нити ДНК!.. И дома вечерком надо будет окунуться в зеленую книжку Дэвидсона «Биохимия нуклеиновых кислот».

Он подплыл к самому бую. Вблизи была видна грубая бугристость его покрытой красной краской стали, ржавые пятна. Дотрагиваться до него почему-то показалось страшным, такой он был уродливый и грубый. Он посмотрел на берег, но в общей массе отдыхающих не смог найти Ирину. Затем перевернулся на спину и стал глядеть в летнее небо. Он смотрел в небо так, будто пытался сквозь его голубизну различить чьи-то черты, но ничего не увидел, кроме кучевых облаков со стороны парка. «Хорошо бы был дождь, – подумал, – и не простой, а ливень, с молниями и громом!»

2. Страсти по Нобелю

– Сюда! – позвал рыжий Паша и прошел в дверь первым.