Музей «Шпионский Токио»

История появления следующего экспоната в коллекции несколько комична. Толстый буклет (больше двухсот страниц и множество фото) фильма «Шпион Зорге», снятого в 2003 году классиком японского кино Синода Масахиро, пару лет простоял на витрине небольшого книжного магазина в центре Токио, не востребованный покупателями. В самом деле, кому интересно читать про съемки фильма о русском шпионе в Японии? Стоила книга совсем недорого, но, каждый раз беря его в руки, я не мог для себя решить, зачем она мне нужна, и после коротких раздумий с некоторым разочарованием ставил ее на место. Когда же появилась идея создания музея «Шпионского Токио», за сценарием пришлось срочно вернуться. Вот только… на полке его уже не оказалось. Вероятно, со стороны мои метания по магазину выглядели смешно и нелепо. Сделав по тесному и запутанному помещению несколько кругов, я, наконец, обратился к продавщице. «Буклет фильма о Зорге? Нет, он еще не продан. Просто мы уценили его на 30 процентов и убрали в шкаф. Вот он, пожалуйста». На радостях я упаковал тогда книгу в чемодан, даже не сняв с нее целлофановой обертки. Когда же, вернувшись в Москву, достал покупку и решил повнимательней изучить, удивлению моему не было предела. Помимо замечательного качества печати и отличных снимков со съемок, я увидел, что одна из последних страниц отведена описанию достижений режиссера, где перечислялись его многочисленные награды, а второй разворот оставался чистым, подготовленным, что называется, «для заметок». Подготовленным по-японски: разграфленным на две части не горизонтально, а вертикально, и с приложением промокательной бумаги на случай, если кто-то будет писать пером или кистью, изящно вынутой из ниндзевского ятатэ, а не банальной шариковой ручкой или карандашом. «Кто-то» и воспользовался, а точнее, воспользовались – или фломастером, или специальной японской кисточкой, похожей на фломастер. На пустой странице стояли два автографа: справа – угловатый, напоминающий корейские знаки, и слева – другой, запутанной бечевкой скорописи, слегка под наклоном. Для меня оба инскрипта выглядели безнадежно нечитаемыми, и лишь моя японская подруга смогла распознать: справа расписался режиссер Синода Масахиро, а слева – его жена, актриса Ивасита Сима.

Зачем живому классику японского кино на склоне лет понадобилось снимать фильм о Зорге, до сих пор остается загадкой. Причем, возможно, и для самого режиссера, который после выхода картины на экран в 2003 году навсегда оставил прославившую его профессию. Если картина Харлана и коммунистический привет ему от француза Ива Сиампи имеют под собой более или менее выраженную идеологическую основу, то в работе Синоды можно углядеть лишь некоторую личную симпатию автора к главному герою в исполнении шотландца Иэна Глена, а в большей степени – к его другу и основному агенту Хоцуми Одзаки (его сыграл красавчик Масахиро Мотоки, не без помощи режиссера легко перетянувший на себя эмоциональное «одеяло» картины). Это вполне объяснимо. Изначально Синода задумал фильм не о Зорге, а об Одзаки: японцам, понятное дело, японцево. С другой стороны, маркетинг правит бал в любой стране, и Япония не исключение. Зрителям трудно продать историю о человеке, которого они не знают или знают плохо. А главный помощник «Рамзая» Одзаки все-таки не фигура мирового масштаба – в отличие от самого Зорге, который попал в список «100 самых известных исторических персонажей Японии ХХ века». Значит, фильм про Одзаки будут смотреть, если назвать его фильмом о Зорге – достаточно режиссеру наступить на горло собственной песне.

Что же касается сюжета этой странной трехчасовой картины, то он наводит на мысли о желании проиллюстрировать в стиле, напоминающем перелистывание комиксов-манга, книгу крупного японского зоргеведа Сираи Хисая «Бесконечное продолжение дела Зорге».

В результате возникают некоторые проблемы с восприятием показанного. Даже с поправкой на всегдашнюю своеобычность японского кино понять, что происходит на экране, зритель может только в случае, если ранее уже был хорошо знаком с историей группы «Рамзая» и больше интересуется внутренними переживаниями Одзаки и Зорге, а не предсказуемым сюжетом. Ускоренный, клиповый способ показа событий, происходивших на протяжении примерно 30 лет, сочетается с бесконечной затянутостью многих эпизодов и оригинальным подходом режиссера к истории, фактам, реальности вообще. Например, русская жена Зорге Катя беременеет от него в 1935 году и теряет еще не родившегося ребенка в 1938-м – да, мы знаем, что японцы иначе относятся к самому понятию времени, но не до такой же степени?