Музей смерти

Охрана на въезде в крематорий пропустила меня как старого знакомого. Я въехал внутрь и вздохнул с облегчением. Состояние, как когда после трудных боев возвращаешься на охраняемую базу и наконец чувствуешь себя в безопасности. Почему так? Но факт оставался фактом, когда я выехал с дорожки на парковку, пульс стабилизировался, краска отлила от щек, и я был готов к встрече с новыми неприятностями.

Музей работал, но наплыва посетителей не наблюдалось. Сотрудница Лариса приятно улыбнулась и кивнула на «рюмочную». В закрытом помещении сидели двое, пили чай с шоколадкой. Я покосился на часы, половина второго, какой конфуз! Сергей Борисович был, как всегда, представителен, опрятен, хотя и заметно озабочен. Варвара надела джинсовый костюм и смотрелась сексуально. Легкий дневной макияж, нарочитая небрежность в прическе. Ноготки, окрашенные прозрачным лаком, нетерпеливо постукивали по столешнице. Она смотрела не очень ласково. Я поймал себя на странной мысли, что всю первую половину дня мне не хватало этих глаз – пытливых, немного насмешливых, немного укоризненных. Снова на такси приехала?

– Здравствуйте, – сказал я. Варвара смерила критическим оком мой помятый и все тот же гардероб (неудивительно, если я не был дома), печально вздохнула.

– Добрый день, Никита Андреевич. – Якушин как бы ненароком посмотрел на часы.

– Я все понимаю, Сергей Борисович, – проворчал я. – Прошу простить за опоздание.

У меня была уважительная причина, черт возьми! Я колебался, не знал, с чего начать. Имел ли этот инцидент отношение к нашему делу? Якушин внимательно разглядывал мою сложную мимику, сделал соответствующие выводы.

– Рассказывайте, Никита Андреевич, почему опоздали…

Я рассказал. Да, я глубоко опечален этим событием и надеюсь на понимание окружающих. Варвара сделала большие глаза и как-то углубилась в себя. Сергей Борисович расстроился – чтобы понять это, не требовалось быть великим физиономистом. Он медленно отпивал чай, смотрел в пространство.

– Мне очень жаль, Никита Андреевич, – тихо сказал он. – Событий подобного рода мы никак не ожидали. В этом деле имелась явная каверза, но агрессивное постороннее вмешательство предугадать не могли. Вчера они следили за вами с Варюшей – почти не таясь, висели на хвосте; сегодня – этот неприятный случай…

– Все в порядке, Сергей Борисович, это могло быть просто случайностью – у всех однажды рвутся колеса. Чувствительность кожи тоже к делу не подошьешь. Вчерашняя серая «Хонда» – первая стадия мании преследования. Машина дважды попалась на глаза – что удивительного, если она ехала за мной? А все остальное – игра воображения и все такое.

– И вы сами в это не верите, – улыбнулся Якушин. – Хорошо, давайте замнем. Надеюсь, вы не выбросили пострадавшее колесо? Его заберут мои люди, проведут детальный осмотр. Опишите место, где случился инцидент – я попрошу их съездить и все осмотреть. А сейчас вернемся к нашим, так сказать, баранам. Пока вы боролись с колесом и со своими демонами, Варвара Ильинична рассказала о ваших вечерне-ночных похождениях. Это очень интересно. Я поднял кое-какую документацию и изучил ее… – Якушин поворошил листы в раскрытой папке и вдруг посмотрел на меня с каким-то «посторонним» интересом. – С вами что-то случилось вчера в музее после того, как вы определились с артефактами? Варвара Ильинична коснулась этой темы в двух словах. Впрочем, можете не рассказывать, если не хотите…

Я помялся и все выложил, как на допросе перед следователем. Да, я начинаю немножко сходить с ума!

– С вашей психикой все в порядке, не переживайте, – заверил меня Якушин. – Не скажу, что это популярное явление, но такое случается – вон Варвара не даст соврать.

Девушка с важностью кивнула.

– Не совсем согласен, что это призрак вашего отца, скорее, проекция… Тонкий мир, который находится вне нашего восприятия, способен проецировать и не такое. Подобные вещи случаются не всегда, не везде – в обычной жизни они, как правило, не происходят. Взаимодействовать с ними могут только очень чувствительные и подготовленные индивидуумы… – Сергей Борисович как-то невзначай покосился на Варвару. – Возможно, оставшись один, вы коснулись плиты и креста – это усилило восприятие… Это определенно не призрак, Никита Андреевич, это, если хотите, визит из другого мира. Андрей Васильевич на этой территории, извините, ничего не забыл, недоделанных дел не оставил. Но я, если честно, часто его вспоминаю – мы не были друзьями, но считались хорошими товарищами. К тому же это место, особенно купольный зал крематория, является своеобразным порталом в невидимый мир, о чем мы вам однажды расскажем более подробно… Все в порядке, Никита Андреевич, не надо зеленеть. Вы действительно встретились с отцом и узнали от него конкретную информацию…

– Простите, Сергей Борисович, – вздохнул я, – но лучше бы вы этого не говорили. Я все равно ничего не понял.