Музей Винсента Ван Гога

Ван Гог с нетерпением ждал появления на свет племянника — ребенка Тео и его жены Иоганны. Брат 31 января 1890 сообщил о рождении сына — Винсента Виллема. В качестве подарка мастер написал эту нежную, светлую, изысканную композицию — ветки белого цветущего миндаля на фоне лазорево-голубого неба. Миндаль здесь выбран неслучайно, он служит символом зарождения новой жизни, так как является одним из самых раннецветущих деревьев, уже в феврале объявляющим о приходе весны. Изящная композиция из ветвей, образующих тонкий причудливый узор на нежно-голубом фоне, своей исключительной декоративностью перекликается со столь любимыми Ван Гогом ксилографиями Хиросигэ.

По замыслу художника эту работу можно было повесить над кроватью брата и его жены. Иоганна писала позднее, что малыш был очень впечатлен небесно-голубой картиной, висевшей в их спальне.

Винсент Ван Гог (1853–1890) Бабочки и маки. Апрель-май 1890. Холст, масло. 34,5x25,5

Весной Ван Гог все больше тяготился пребыванием в лечебнице, и Тео договорился о его переезде на север Франции, в городок Овер-сюр-Уаз, недалеко от Парижа, под присмотр частного врача. В конце апреля 1890 художник начал готовиться к отъезду. Когда он уже собирал вещи, неожиданно прибыли краски, а цветы в саду лечебницы распустились. Мастер, не написавший в Сен-Реми ни одного натюрморта, не смог устоять перед искушением и создал целую серию — маки, розы, ирисы. Краски полотен тонки, выполнение быстрое и мягкое, без колебаний, композиция совершенна.

Выполненная в стиле японской гравюры картина «Бабочки и маки» подобна эффектному декоративному панно. Цветы, стебли, листья, тщательно прописанные и причудливо изгибающиеся, образуют изящные арабески на бледном нейтральном фоне. Характерно японскими также можно считать и приближенное рассмотрение цветов и насекомых, и отсутствие пространственной глубины и асимметричность композиции. На фоне клубка из листьев Ван Гог несколькими прикосновениями кисти изобразил двух бабочек. Они выступают в противовес двум цветам в верхней части полотна. Некоторые участки остались не покрытыми краской, что сообщает всей работе легкость этюда.

Винсент Ван Гог (1853–1890) Ирисы. Май 1890. Холст, масло. 92x73,5

Незадолго до отъезда у Ван Гога случился сильный приступ, после которого наступил длительный период затишья. Мастер писал брату: «В настоящее время улучшение продолжается. Этот проклятый приступ прошел, как шторм, и я работаю спокойно, с неослабевающим пылом: хочу сделать здесь несколько последних вещей. Я работаю над холстом с розами на фоне, где эффект гармоничен и мягок благодаря сочетанию зеленых, розовых и лиловых тонов. Второй фиолетовый букет (проходит все стадии до кармина и чистой прусской синей) — совершенно противоположен первому. Помещенный на сверкающем лимонно-желтом фоне с иными желтыми тонами вазы и подставки, он создает эффект совершенно несопоставимых дополнительных цветов, которые усиливают друг друга за счет противопоставления…

Над ними я работаю с таким подъемом, что укладывать вещи мне кажется труднее, чем делать картины… последние дни мне кажутся настоящим откровением в области цвета. Я чувствую, дорогой брат, что в смысле своей работы крепче стою на ногах, чем до отъезда сюда, и что с моей стороны было бы черной неблагодарностью бранить юг».

Эти сияющие натюрморты, последние картины с цветами — самое радостное из всего, что когда-либо написал Ван Гог. Они знаменуют его внутреннюю победу над зловещим Югом, просветленность чувств. В полотнах нет ничего вымученного или исступленного, никакой торопливости, зачастую так заметной в пейзажах художника. Он называл их «символами благодарности». Спокойные и радостные, полные жизненной силы, эти большие охапки ирисов на сияющем желтом фоне звучат как гимн вечно возрождающемуся великолепию природы.

Винсент Ван Гог (1853–1890) Вечерний час (по Ж. Ф. Милле) 1889. Холст, масло. 74,5x93,5