Музей-заповедник А. С. Пушкина

Это тяжелое душевное состояние не покидало его и на протяжении следующего года — последнего года его жизни. В октябре 1836 года в письме отцу Пушкин говорил о своем душевном настрое почти такими же словами, как и год назад в письме Осиповой: «В деревне я бы много работал; здесь я ничего не делаю, а только исхожу желчью».

В последний раз Пушкин побывал в Михайловском в апреле 1836 года. Никогда еще раньше поездка сюда не была для него столь необычной, как эта: он вез гроб с телом матери для погребения в Святогорском монастыре. О нескольких днях, которые он провел здесь в этот приезд, почти ничего не известно. Но зато хорошо известно, что осенью того же года он собирался побывать в Михайловском, но не приехал по ряду причин. Одна из причин очень знаменательна для Пушкина: как поэт признавался в письме П. А. Осиповой, он не хотел, чтобы казалось, будто он «приехал в Михайловское для раздела». Поэт и тогда, в пору материальных лишений и душевных тревог, когда возникла необходимость продажи Михайловского, продолжал видеть в нем прежде всего место поэтического вдохновения, частичку самого себя, а не предмет купли-продажи. Для спасения Михайловского поэт собирался приехать сюда предстоящей зимой. «У меня, — писал он П. А. Осиновой, — большое желание приехать этой зимой ненадолго в Тригорское. Мы переговорим обо всем этом».

Письмо это написано 24 декабря 1836 года, — Пушкину оставалось жить чуть больше месяца. И так уж пришлось, что последнее упоминание о Михайловском оказалось именно в этом письме. Поэт писал: «...я все еще надеюсь не потерять этого места, которое предпочитаю многим другим». Слова эти стали как бы прощальным приветом, прощальным взглядом Пушкина на бесконечно дорогое, любимое Михайловское.

Тригорское

Этот уголок Пушкинского заповедника сегодня так же широко известен почитателям А. С. Пушкина, как и Михайловское. Тригорское — это одна из интереснейших страниц творческой биографии поэта, особенно в пору михайловской ссылки. С Тригорским поэт был тесно связан многими узами. Знакомство с Тригорским помогает отчетливее представить и глубже понять многие эпизоды жизни Пушкина в ссылке, увидеть истоки его творческого вдохновения, родившегося от общения с его жителями — близкими друзьями великого поэта.

Вот почему эта некогда заурядная дворянская усадьба была включена в состав Пушкинского заповедника при его организации и сейчас бережно охраняется наряду с другими памятными пушкинскими местами.

Из Михайловского в Тригорское туристы и экскурсанты идут сегодня по той же дороге, по которой в свое время приходил сюда так часто опальный поэт.

ДОРОГА ИЗ МИХАЙЛОВСКОГО В ТРИГОРСКОЕ

От подножия холма, на котором стоит усадьба поэта, берет начало грунтовая дорога, которая ведет из Михайловского в Тригорское. Это так называемая нижняя дорога. Первые десятки метров она идет берегом Сороти, потом, полукружьем, по берегу озера Маленец; другая дорога — верхняя — из Михайловского в Тригорское идет через парк, близ «ганнибаловского пруда», а затем лесом — к озеру Маленец, соединяясь на его берегу с нижней дорогой. С дороги на противоположном берегу озера виден покрытый могучими соснами невысокий холм — «холм лесистый». Место это исстари считается скудельней — так в прошлом называли место массового захоронения умерших от мора, погибших от какого-нибудь общего несчастья или в сражении. Старожилы помнят дошедшие от предков предания о том, что в скудельне схоронено много богатырей-воинов.

По-видимому, Пушкин, живя здесь в ссылке, не раз обращал внимание на этот холм. Эту значительную и необычную деталь окрестного пейзажа поэт упомянул в стихотворении «Вновь я посетил», которое написал здесь незадолго до смерти. В этом стихотворении он вспоминает о тех местах в окрестностях Михайловского, которые особенно полюбились и запомнились ему.

Вот холм лесистый, над которым часто
Я сиживал недвижим — и глядел
На озеро, воспоминая с грустью
Иные берега, иные волны...

Берега этого красивого, обрамленного с трех сторон сосновым бором озера исхожены Пушкиным в пору ссылки. О нем, по-видимому, поэт писал в «Евгении Онегине»:

Тоской и рифмами томим,
Бродя над озером моим,
Пугаю стадо диких уток:
Вняв пенью сладкозвучных строф,
Они слетают с берегов.