Музейный артефакт

По рядам фидаинов прокатился сдержанный шумок удивления. И тут же смолк: из темноты величаво выступила прямая худощавая фигура в белом халате. Это был Хасан ибн Саббах. Он бесшумно подошел к голове, принялся делать медленные пассы руками и заговорил нараспев на незнакомом языке. Наступила мертвая тишина, даже пламя факелов перестало колебаться.

– Аравей, канаал асими, вертуал низми, камей володей ништи гапамей!

Голова открыла глаза!

Фидаины отшатнулись.

Губы головы дрогнули.

– Слушаю и повинуюсь, о повелитель земного и потустороннего мира! – раздался хриплый, нечеловеческий голос.

По залу пронесся вздох нескрываемого ужаса.

– Отвечай, кем ты был при жизни? – спокойно спросил Великий Шейх.

– Твоим недостойным слугой, о повелитель, – проскрипел мертвый голос.

– Где ты пребываешь сейчас, Вакиль?

– Мое тело – в ущелье, его клюют стервятники, моя голова лежит на блюде в этом зале, а моя душа горит в аду. Спасибо, что вызвал меня сюда и дал передышку от адского пламени…

Голова говорила, почти не раскрывая рта – только губы приоткрывались и шевелились, как маленькие змеи.

Шейх обернулся к ошеломленным фидаинам.

– Кто хочет спросить Вакиля о загробном мире?

– Как выглядит рай? – неожиданно спросил Азамат.

Великий Шейх усмехнулся.

– Рай находится в тени сабель! И Вакиль лучше других это знает!

– Я не видел рая, – печально ответила голова. – Я видел кипящую смолу и жгучее пламя ада. Но там не было ни одного фидаина. Потому что все фидаины попадают в рай… А сейчас я ухожу… Мой новый повелитель зовет меня…

– А кто твой повелитель? – выкрикнул широкоплечий Камиль.

– Шай-тан…

Скрипучий голос угас, веки медленно опустились. Голова снова не подавала признаков жизни. Хасан ибн Саббах незаметно исчез, а начальник школы громко приказал:

– Всем идти на ужин! Уже время!

Когда фидаины разошлись, Вакиль открыл глаза.

– Доставайте меня отсюда, здесь тесно…

– Сейчас, Вакиль, потерпи!

Ибн Шама присел и взмахнул саблей. Голова, пятная все вокруг кровью, покатилась по каменному полу. На этот раз она была действительно отрублена. Ее выставили у ворот крепости, некоторые фидаины пытались оживить ее и подробнее расспросить о загробном мире. Но, как и следовало ожидать, это никому не удалось.

* * *

Исфахан

Солнце уже коснулось горной гряды, когда Гачай-бей неспешной походкой вышел из здания суда. Привратник почтительно раскланялся с уважаемым кади, одно слово которого решало судьбы людей. Недавно он вынес суровый приговор нескольким исмаилитам – этим отступникам от истинной веры, за которыми стоит целый орден ассасинов – изощренных убийц, которые сеют смерть по всему султанату.

Усталой походкой Гачай-бей двинулся по пыльной дороге. Один стражник с копьем в руке и кривой саблей на поясе шел впереди, другой отставал на несколько шагов. Три длинные тени растянулись на всю улицу. Кади[53] жил неподалеку и всегда ходил пешком, отвечая на приветствия сидящих у своих домов почтенных стариков. Его хорошо знали в Исфахане, и если не любили, то уважали за простоту и отзывчивость. Хотя и немного побаивались – все-таки судья…

Сейчас улица была пустынной – слишком жаркий выдался день, а горная прохлада еще не спустилась, чтобы охладить раскаленный город. Только согбенный немощный слепец в бедной одежде беспомощно тыкал своей палкой в угол глинобитного дома. Услышав шаги, слепец повернул голову.

– Правоверный, помоги мне найти чайхану Касыма, – надтреснутым голосом попросил он. У него было изможденное морщинистое лицо, из-под прикрытых век катились слезы. Умоляюще протянутая рука дрожала.

Стражникам все это не понравилось. Они бы прогнали жалкого старикашку взашей, да еще накостыляли древками копий по спине, но не посмели вмешиваться, потому что хозяин уже шагнул навстречу страждущему. К тому же слепец явно не представлял опасности.

– Конечно, брат мой, пойдем. – Гачай-бей участливо взял несчастного за рукав ветхого халата. Он был строгим судьей, но добрым человеком.

– Это недалеко. Я выведу тебя на соседнюю улицу, и через сто шагов по правую руку окажется то, что ты ищешь…

– Я уже нашел, что искал! – совершенно другим голосом сказал «слепец», распрямляя спину и открывая совершенно здоровые зрячие глаза. Гачай-бей не успел удивиться такому превращению, как широкий кинжал вошел ему в бок, противно заскрежетав о ребра. Из огромной раны обильно хлынула кровь. Судья повалился на землю.

– Это месть за наших братьев исмаилитов! – воскликнул лжеслепец, отбрасывая кинжал, и, расставив руки, с улыбкой двинулся навстречу копьям разъяренных стражников.

– Слава Хасану ибн Саббаху! – крикнул он за миг до того, как железные острия вонзились ему в грудь.

* * *

Крепость Аламут

Молодые фидаины уже подогнали к фигурам белые халаты и научились правильно завязывать широкие красные пояса. Все думали, что обучение осталось позади. Но Наставник неожиданно объявил, что им предстоит последний экзамен, который будет принимать лично Хасан ибн Саббах. И обмолвился, что некоторые счастливцы смогут прямо с экзамена попасть в райские кущи.