Музейный вор. Подлинная история любви и преступной одержимости

Он подсовывает острие лезвия под сдвижную панель витрины – в старинных витринах они часто прилегают неплотно, – а затем, как будто мини-ломиком, аккуратно высвобождает ее из нижнего полоза. Дверца откреплена и болтается подобно козырьку почтового ящика, хотя сама витрина осталась запертой; он просовывает внутрь руку и выуживает раскладной веер и две табакерки. Затем расставляет пошире оставшиеся предметы и опускает на место дверцу, после чего, проехав дальше по дороге минут двадцать, он похищает «Мадлен».

18

Брайтвизер и Анна-Катрин сознают, что их разыскивает полиция. При описании их преступлений в прессе время от времени мелькает информация о наличии свидетелей. Местная полиция, в отличие от федеральной команды Дарти, не получала приказа хранить молчание, поэтому парочка знает, были ли они замечены во время совершения преступления и точны ли описания свидетелей.

Некоторые газеты, ссылаясь на правоохранительные органы, пишут, что международная сеть торговцев краденым, похоже, систематически похищает предметы искусства, возможно, итальянская мафия или русская криминальная корпорация. В одной статье говорится о том, что подозревается пара, вот только мужчине, по описаниям, лет пятьдесят-шестьдесят. «Я посмеялся», – говорит Брайтвизер. Ему ведь еще не исполнилось тридцати. Привычка извлекать картины из рам упрощает процесс кражи, а из газет он знает, что это также воспринимается как насмешка над правоохранителями. И он начинает оставлять рамы в музеях на бросающихся в глаза местах: на креслах, за занавесками, внутри других витрин. «Это моя визитная карточка», – говорит он. При его неоднократных заявлениях о том, что он не получает никакого удовольствия от кражи, подобные выходки выглядят как игра на публику. Брайтвизер сознается, что при виде полицейской машины, патрулирующей соседний квартал, их с Анной-Катрин охватывает паника. А как иначе? На их счету так много преступлений. Но полицейская машина не останавливается. Дурачить полицейских легко, думает Брайтвизер: они основываются на одной и той же логике, и в этом их фатальная ошибка. Из истории преступлений в сфере искусства Брайтвизер знает, что́ подсказывает полицейским логика: когда вещь украдена, вор выбирает один из трех вариантов.

Первый: продать добычу нечистоплотному коллекционеру или галеристу. Нечестные торговцы имеются повсюду, – согласно исследованию Университета Осло, незаконные сделки по продаже картин и антиквариата зафиксированы в сорока трех странах. Текущий рейтинг продаж – три краденых предмета из десяти, и чем известнее картина, тем ниже цена. В трех процентах случаев предмет стоимостью в миллион долларов уходит тысяч за тридцать, что не особенно впечатляет, учитывая риск. Некоторые ценности меняют владельцев и страны, проходят через ломбарды, антикварные лавки и художественные галереи, собирая справки о продаже и сертификаты подлинности, и эта затягивающаяся на годы игра в наперстки позволяет произведению искусства вернуться на легальный рынок, зачастую через какой-нибудь небольшой аукцион.

Вариант второй: стрясти деньги с ограбленного музея, или частного владельца, или же с их страховой компании. Это называется артнеппинг. Лучше всего работает с узнаваемыми произведениями искусства, которые невозможно сбыть, но тут требуется брокер, способный наладить связь нелегальной сферы с легальной – разделены они несильно, однако переход рискованный с точки зрения морали. Выплата выкупа запрещена во многих местах, чтобы не поощрять преступления в этой сфере, и потому подобные сделки, как правило, прикрываются туманным определением «вознаграждение за информацию». Подобного рода «вознаграждения» в ходу, по меньшей мере, с 1688 года, когда в «Лондон Газетт» было подано объявление, в котором мистер Эдвард Ллойд предлагал гинею (около двух долларов) за возвращение ему пяти карманных часов. Ллойд стал впоследствии основателем страхового объединения «Лондонский Ллойд», которое обеспечивает сохранность предметов искусства по всему миру.

И вариант третий: использовать украденный предмет в качестве валюты на черном рынке. Дорогостоящая картина размером с канцелярскую папку – такой формат крадут чаще всего – может послужить эквивалентом весьма значительной суммы в определенных кругах. Картину, в отличие от чемоданов с наличкой, легко пронести через границы и досмотры в аэропорту. По данным российской разведки, в одной только России имеется больше сорока организованных криминальных группировок, принимающих культурные ценности в качестве оплаты. До десяти владельцев из криминального мира сменила картина Пикассо, украденная с яхты саудовского принца в 1999 году и ставшая разменной монетой в сделках по покупке оружия и наркотиков.