Муж для дочери Карабаса

– Свежий воздух – лучшее лекарство, – невозмутимо отвечала та.

А Леонид, стараясь проскользнуть мимо сослуживцев, – не дай бог кто окликнет или привяжется! – в нетерпении ждал Викиного звонка. И вот наконец он слышал в трубке ее голос.

– Не занят? – первым делом спрашивала Вика.

И он, чувствуя, как бьется его сердце, отвечал:

– Нет, что ты, я специально вышел. Чтобы спокойно поговорить с тобой.

Дальше она рассказывала какие-нибудь свои новости. Хитров внимательно слушал, беспокойно переспрашивал, если вдруг она говорила что-то тревожное.

– Ну, они совсем там озверели! – восклицал он, если она жаловалась на свое начальство.

Или:

– Тебе помощь не нужна? Может, мне приехать, поговорить… – Леониду хотелось выступить этаким могущественным защитником.

– Что ты! – ахала явно польщенная Вика и категорически отказывалась от всякой помощи.

Через несколько минут после начала их разговор терял какую-либо информационность – откуда появляться новостям и о чем говорить, если они в день теперь созванивались по раз пять. Зато тональность бесед приобретала мягкость, ласку, заботу.

– Ты, наверное, весь вымок? Тут нас такой дождь льет! – говорила Вика, а Леонид, который действительно уже ощущал сырость в ботинках, бодро смеялся:

– Что ты, нет никакого дождя у нас. У нас солнце и немного облаков.

Ему очень не хотелось, чтобы разговор прервался. В конце концов, после пары недель таких бесед Леонид осторожно предложил:

– Вика, ты в районе Шереметьевской улицы работаешь? Я там недалеко буду, могу тебя с работы забрать. Домой подбросить.

Вика помолчала, а потом неуверенно произнесла:

– А это не сложно? Если честно, я была бы очень рада.

У Хитрова в душе расцвели подснежники.

– В семь будь у выхода из больницы.

– Спасибо.

– Не за что! Все? До встречи! – торопился Леонид. Ему надо было быстро подстричься, а то затылок совсем зарос, и купить цветы. Майе Михайловне в данном случае букет поручать было нельзя.

Ровно в семь они встретились. Леонид вышел навстречу к Вике, свежеподстриженный и с цветами. Она приняла их с улыбкой, но, кутаясь от ветра в плащ, в машину усаживалась долго. Леонид, заметив это, польщенно улыбнулся – девушке надо было похвастаться перед коллегами, которые вместе с ней закончили работу и выходили из дверей.

– А мы сейчас не домой, мы поужинать, – решительно произнес Леонид, когда они выехали из ворот больницы.

– Что ты?! Я не могу, я не одета. И голова у меня вон какая… – Вика запротестовала совершенно серьезно.

Леонид выслушал все терпеливо, потом в переулке остановил машину и повернулся к девушке:

– Я больше слушать тебя не буду. Понимаешь, я теперь буду все решать сам. Мы сейчас поужинаем, потом поедем в магазин и купим тебе куртку или пальто. Скоро весна. И не спорь.

Он сказал так весомо, что Вика только растерянно промолчала.

– Не говори мне, что не надо тебе помогать. Я за эту помощь ничего и никогда не потребую. Я это делаю от души. И потому что понимаю, что иногда надо поддержать человека. Как когда-то поддержали меня. Кстати, как бы не злился на того человека, который столько для меня сделал, как бы не расходились наши точки зрения, забыть его помощь я не смогу. И буду всегда за нее благодарен. Поэтому не спорь. Теплая одежда и небольшая сумма на расходы – это то, что сегодня я хочу для тебя сделать.

– У меня очень не скоро будет возможность отдать тебе…

– Помолчи, – перебил Вику Хитров, – отдашь. Когда-нибудь отдашь.

Поужинали они быстро – Леонид торопил. Ему не терпелось поехать в магазин.

– Как это здорово – одевать такую красивую девушку, – улыбнулся он, когда они выбрали классическое темное пальто с отстегивающимся меховым воротником.

– Не смущай меня! – виновато произнесла Вика. – Я не знаю, как себя вести. Одним словом, ты зря все это затеял.

Они шли по огромному универмагу, и Леонид соображал, что бы такое еще купить Вике. Но мало было сообразить, надо было еще суметь предложить это ей. Услышав ее последние слова, он резко остановился, Вика налетела на него. Леонид обнял ее за плечи:

– Никогда мне так не говори. Это мое дело. Ты можешь это все выбросить. Но не запрещай мне делать это.

Через час Вика сидела рядом с ним в машине и пальцами гладила мягкую кожу маленькой синей сумочки:

– Она – потрясающая, – выдохнула наконец Вика.

Леонид, не отрывая взгляда от дороги, улыбнулся. Так приятно быть волшебником. Волшебником с деньгами.

А дома ему стало неуютно. Он врал Ольге. Врал словами, вздохами, жестами, взглядами. Он врал Ольге и врал псу. И от этого было невмоготу. От этого было больно и муторно. Но уже в душе жила тайная страсть, тайное желание, и превозмочь его Леонид не мог. «Господи, да ведь ничего особенного, просто помогаю. А Ольге не говорю, чтобы не волновалась», – врал себе Хитров и старался как можно меньше оставаться с женой наедине. Про себя он благодарил обстоятельства, которые так занимали сейчас Ольгу.