Муж есть муж

Мы выехали на дорогу в обратном направлении. Я устала. Дорога казалась мне длинной. Сваренной от солнца. Обжигающей. Блестящей, как медь. Первый дом показался мне оскорблением красоты творения. Я спросила Вертера, где его высадить. Он ответил, что возвращается в Гро. Благотворное действие чая испарялось, как действие наркотика, он уже не мог спасти меня от боли. Я знала, что мне будет больно. Скоро. Очень скоро. Сейчас. Пожалуйста. Мне больно.

- Моя немецкая бабушка, - сказал Вертер…

Отлично! Теперь еще и немецкая бабушка! Только этого не хватало!

- Моя немецкая бабушка говорила нам поговорку, очень красивую: “So Gluklich wie Gott in Frankreich!” и, видя, что я не понимаю, он перевел:

- Cчастливый, как Бог во Франции!

- Конечно! Немцы всегда очень тепло говорят о Франции. К сожалению, французы не отвечают им взаимностью. Моему отцу совершенно не понравилось в депоротации.

Вертер потерял свою улыбку.

- Простите, - грустно сказал он.

Почему я это сказала? Какой ужас! У меня был голос Жинет! До канала мы хранили молчание. Перед тем, как сойти, он вежливо сказал мне:

- Мадам, нужно развеяться.

Я пыталась его успокоить, но он не дал себя провести

- Я прекрасно вижу, что ваш дух нехорош, - заявил он. - Но сегодня вечером все удачно складывается, есть маленькая встреча… молодежь у Пепе Сардинки, с другой стороны моста… там будут петь, танцевать… это будет хорошо для вашей головы!

Пойти танцевать! Идея ребенка, который верит, что утолит сердечную боль, дав вам карамелек.

Я поблагодарила, помотав головой. Теперь мне не терпелось его покинуть.

- Я уверен, что вы придете, сказал он.

Он стоял на шоссе, и я смотрела на него в последний раз. Он был действительно красив и чист, и мне было приятно знать, что он существует.

- Прощайте, - сказала я.

- До скорого, - ответил он.

До скорого? Какая наивность! Скоро я буду спать. Я буду спать прямо сейчас. Я не пойду ужинать. Я пойду ложиться. Спать. Никого не видеть…

Нет, я никого не хочу видеть! Ни улыбку Селесты, ни Люсьена, который с антильским акцентом обьявляет, когда я прохожу мимо, что “В этот том сапрещено входить светным!”

Как этот тип меня раздражает! Вечно ему надо всех смешить! Мне не смешно, совсем не смешно. Спиной я угадываю его удивление. Действительно, до сих пор я всегда была готова расхохотаться, как только он откроет рот. Так вот, сегодня ничего не выйдет! И пусть не вздумает приносить мне вербену в утешение! Кстати, я закроюсь и не буду отвечать!

Пойти танцевать! Только этого не хватало! Кретинка! Старуха! Только подумать обо всех тех глупостях, что я накупила у Морисет! Их невозможно носить! Даже Вивиан не осмелится их надеть! А ведь у нее как раз тотвозраст. А у меня возраст Жинет. Мой возраст, чего уж там. И похоже, эта стерва еще на год моложе меня! Она ужасна. Нашел панацею! Пойти танцевать! Женщина в возрасте Жинет! Вы грезите, юный Вертер! Я лягу, накроюсь с головой одеялом и попытаюсь ничего вокруг не видеть. И в первую очередь себя…

Раскудрявилась!

И еще, я не буду ужинать!

Мне ничего не хочется. Мне ничего не хочется. Ничего. Ничего. Ичего. Го.

И еще, я не позвоню домой!

Как мне все надоело!

И еще, я голодна! Но я не буду есть. Так мне и надо.

Так мне и надо? А надо ли мне это? Кому это надо?

Случалось мне принимать решения и поумнее…. Пахнет руем и рыбным супом, а рыбный суп здесь - коронное блюдо шеф-повара. Я умираю с голоду. Я в агонии….

Давай, спи! Кто спит, тот ужинает.

Глупости, которым вас учат в детстве остаются с вами всю жизнь!

Кто спит, тот ужинает!

Жан, я хочу домой!

Твое имя освобождает меня, и я взрываюсь, как летняя гроза, я обрушиваюсь, я обваливаюсь, я рыдаю на сто лет вперед. Мне сделали больно, через меня обидели тебя, а тебя не было, ты не смог защитить меня, потому что я тебя бросила. Но с этим покончено, я возвращаюсь, завтра я еду домой. Да, это решено в момент. Я выздоровела. Мне снова хочется рубить лук, понимаешь, подметать кухню и жарить блины…

Нет, мне хочется тебя.

И я клянусь тебе, что на этот раз полог может сколько угодно падать нам на головы… что я говорю “полог”? Небо! Само небо может обвалиться на нас, я не двинусь. Я хочу умереть, прижавшись к тебе.

О, женщина, запрограммированная, как планета, с твоими циклами, лунами и приливами слез, с сияющим лицом, или с темным, ты вращаешься вокруг него круг за кругом. Ты говоришь о свободе, не зная, что для женщины свобода - это могила или одиночество. Ты расправляешь крылья, а потом возвращаешься…

Конечно, я говорю вам о любви. Те, которые не любят, которые не любят любить, у которых нет необходимости любить, они, возможно сильнее меня?

А я люблю Жана. И Жан любит меня.

Несчастный, варивший макароны в холодной воде, потому что его оставила жена…

Я переключаю радио в изголовье пальцами ноги. Сложно, но забавно. Надо сказать, мне уже лучше. Готово, заработало! И еще раз, «бабуля беременна»… Да я прекрасно справляюсь ногами!.. Я нашла Испанию… я пролетаю над Алжиром… я возвращаюсь во Францию…

“…рвом ряду особенно блестящего сегодня зала оказалась великая певица Серафина Козетта Сангрия…”

Погоди-ка!