Муж и жена

— Барышня? — повторил Бишопригс, и на лице его отразилось благородное негодование. — Ты что же это, бездельница, приходишь к добропорядочному и уважаемому человеку с таким распутством? Я тебе кто? Марк Антоний, который всего мира лишился ради любви (вот дуралей, прости господи!), или Дон Жуан, который держал любовниц сотнями, как сам благословенный Соломон? Марш отсюда к своим горшкам и сковородкам; а бродячей Венере, что послала тебя, вели мотать отсюда!

Не успела горничная ответить, как ее мягко отодвинули в сторону, и перед ошарашенным Бишопригсом предстала Анна Сильвестр.

— Лучше скажите служанке, что мы с вами знакомы, — заявила Анна, глядя на служанку, которая стояла в проходе и взирала на нее с бесстрастным удивлением.

— Дочка моей сестрицы! — воскликнул Бишопригс, которому солгать было что плюнуть. — Ступай себе, Мэгги. У нас с этом красоткой одна кровь течет в жилах. Злопыхательским языкам тут пищи для сплетен нет. Господи, спаси и помилуй! — добавил он другим тоном, когда за девушкой закрылась дверь. — Откуда вы взялись?

— Мне нужно вам кое-что сказать. Я неважно себя чувствую; сейчас, я немного приду в себя. Дайте мне стул.

Бишопригс молча повиновался. Пока он подставлял Анне стул, его единственный наличный глаз взирал на нее встревоженно и с подозрением.

— Объясните мне одно, — сказал он. — Каким таким чудесным ветром вас, молодая мадам, занесло в эту гостиницу?

Анна без обиняков, ничего не скрывая, рассказала ему, как она наводила справки и что выяснила в результате. Подернувшееся было облаками лицо Бишопригса снова начало проясняться.

— Хе! Хе! — воскликнул он, обретая присущую ему наглость. — У меня уже был случай заметить — не вам, а другой леди, — как в нашем бренном из миров твои добрые дела окупаются сторицей. Стоило мне сделать доброе дело для беспорочного Тэмми Пенникуика, как об этом затрезвонил весь Перт; теперь достаточно спросить, и любая собака покажет тебе, где найти Сэмюела Бишопригса. Уж не подумали ли вы, что длань моя любовно поглаживает это новое перышко в моем оперенье? Я истинный кальвинист и ни на йоту не верю в мирскую суету. И когда я задумываюсь над свалившейся на меня славой, я спрашиваю себя, как спрашивал себя Псалмопевец: «Зачем мятутся народы, и племена замышляют тщетное?» Вы, кажется, хотели мне что-то сказать? — добавил он, внезапно возвращаясь к цели визита Анны. — Неужто вы проделали такой длинный путь до Перта только ради этого?

Выражение подозрительности снова начало проступать на его лице. По мере сил скрывая отвращение, какое вызывал у нее этот человек, Анна изложила смысл своей миссии весьма недвусмысленно и не тратя лишних слов.

— Я пришла кое-что у вас попросить, — сказала она.

— Как? Как? И что вам может быть от меня угодно?

— Мне нужно письмо, которое я потеряла в Крейг-Ферни.

Даже самообладание Бишопригса, покоящееся на весьма прочном фундаменте, дрогнуло перед пугающей прямотой этого выпада. На мгновение его бойкий язык прилип к гортани.

— Ничего не понимаю, на что вы намекаете, — пробормотал он после паузы, угрюмо сознавая, что его заманили-таки в ловушку и заставили выдать себя.

Столь резкая перемена в нем убедила Анну, что Бишопригс и есть человек, которого она искала.

— У вас мое письмо, — категорично заявила она, добиваясь правды. — И вы пытаетесь употребить его в порочных целях. Я не позволю вам торговать моими личными делами. Вы предложили продать мое письмо постороннему человеку. Я требую, что вы вернули это письмо, иначе я не уйду отсюда!

Бишопригс снова заколебался. Ему показалось, что его первое подозрение — Анна была подучена адвокатами миссис Гленарм, — это подозрение подтвердилось. Значит, отвечать надо с крайней осторожностью — это очень важно.

— Я не трачу драгоценного времени, — после минутного paзмышления заговорил он, — на раздувание суесловной болтовни, если таковая долетает до меня. Когда ветер сплетен дует на честного человека, любезная барышня, он дует впустую. Не стыдно ли, барышня, говорить такое мне, который был в Крейг-Ферни вашим отцом! Кто вам наплел про меня такое? Кто ошельмовал меня за моей спиной — мужчина или женщина?

Анна вынула из кармана дорожной накидки газету из Глазго и положила перед ним, раскрыв ее колонкой, где описывалась попытка вымогательства у миссис Гленарм.

— Все, что я хотела узнать, — сказала она, — я нашла здесь

«Чтоб вы сгорели в геенне огненной, нечистое племя издателей, печатников, газетчиков и торговцев этой заразой!» — С этим благочестивым пожеланием — внутренним, но не произнесенным вслух — Бишопригс напялил очки и прочитал указанные строки. — Но где же здесь упоминается Сэмюел Бишопригс? Где хоть слово о том, будто вы что-то потеряли в Крейг-Ферни? — вопросил он, закончив чтение; он отстаивал свои позиции с решимостью, достойной лучшего применения.

Анна содрогнулась от перспективы продолжать с ним разговор — она для этого слишком горда. Она поднялась, решив покончить со своим делом разом.