Муж и жена – одна сатана

На что же следует тратить свою жизнь? А вот тут планировалось мною перейти к теме «Fabricando fit faber, age puod agis» – «Трудом создаётся мастер»192. Основной акцент темы – как найти своё, то самое единственное дело в жизни. Создатели фильма «Секрет» правы в том, что «Нет на небесах доски, на которой прописана твоя цель и твоё Предназначение».

Молния подсказала Предназначение Мартину Лютеру. Непостижимым образом с юности знал свой Путь Николай Рерих. Дмитрия Донского наставил Сергий Радонежский193. Эти люди – исключительные исключения. В основном каждый мужчина ищет, и порой мучительно, то, чем он будет заниматься. А далее создаёт себя трудом. Как функция творит орган, так ремесло создаёт мужчину.

Не настраивайтесь быть баловнем судьбы, готовьтесь стать тружеником. Пастернак говорил: «Поэзия всюду, она в траве, стоит нагнуться и поднять её». Коко Шанель признавалась: «Мода и в небе, и на дороге». Микеланджело утверждал: «Скульптура делается просто: берёшь каменную глыбу и отсекаешь всё лишнее». Иоганн Бах на просьбы открыть секрет своего виртуозного музицирования улыбался: «Всё очень просто – нужно только нажимать нужные клавиши в нужное время». Примерно также сказал

Джакомо Казанова об искусстве обольщения – говорить нужные слова в нужном месте, в нужное время».

Это – кокетство великих. Нужно быть прирождённым поэтом, чтобы увидеть, как растёт рядом с травой (не ведая стыда) поэзия. Нужно быть выдающимся модельером, чтобы в силуэтах туч увидеть покрой платья, а при порыве ветра – развивающийся женский шарфик. Нужно быть великим ваятелем, чтобы отбить лишнее в глыбе. Нужно быть гениальным музыкантом, чтобы попадать по нужным клавишам в нужное время. Нужно быть большим мастером соблазнения, чтобы в заветном месте суметь открыть клавиши души прекрасной дамы. Заметим также, что всех этих «баловней судьбы» судьба не баловала, они всегда были великими тружениками. Чего желаю и Вам…

«Нет ничего лучшего, чем делать доброе дело в жизни, – пришёл к выводу Екклесиаст. – Остальное всё суета и томление духа».

Натолкнуть Вас, Серкидон, на Ваше доброе дело в жизни могут давно в меня запавшие и совсем не по возрасту мудрые строки из «Вертера». Вот что пишет двадцатипятилетний Гёте Вам, его ровеснику:

«Как отрадно мне всем сердцем ощущать бесхитростную, безмятежную радость человека, который ставит себе на стол своими руками взращённый кочан капусты и в одно мгновение переживает вновь всё хорошее, что связано с ним, ясное утро, когда он сажал его, и тёплые вечера, когда его поливал и радовался, глядя, как он растёт».

Вовсе не обязательно Вам, Серкидон, выращивать капусту, подобному римскому императору Диоклетиану194. Вам обязательно во всю мощь включить мозги и понять, о чём говорит немецкий гений. Понять, каким должно быть дело, которым занимается человек на земле, какие нравственные признаки оно должно включать и вбирать в себя.

На вопрос о цели своих деяний Гёте отвечал: «Чтобы пирамида моей жизни, основание которой было заложено ещё до меня, поднялась как можно выше».

Про пирамиду Хеопса все наслышаны, пирамида Гёте сложена из его произведений и, на мой взгляд, выглядит не менее впечатляюще, чем у фараона. Пирамидой Фридриха Мудрого стал Виттенбергский университет. Хочу верить, что и Вам, Серкидон, удастся нечто возвести.

Ну вот, думал написать о деле писем десять, а уложился в пол письма.

Чтобы данное моё послание не выглядело куцеватым, шлю Вам нечто вроде притчи о человеке, который с выбором дела ошибся:

Жил маленький мальчик, котоpому очень нpавилось писать стихи, любил он пеpебиpать слова, составляя из них стpоки, стpоки получались вялыми, а стихи плохими, но юноша не унывал и веpил, что упоpство вознагpадится, стоит только ещё немного, ещё чуть-чуть,

и вновь брался молодой человек за перо, подзывая ласковыми словами музу, а утром, перечитывая поспешные каракули, в который раз убеждался, что не к лицу писать подобное солидному мужчине, тогда рвал он перепачканные листы и употреблял в адрес музы слова, ну просто никак не вязавшиеся с его благородными сединами, однако, поостыв, снова пытался написать, ну пусть не звонко, хотя бы не хуже других, стихи и тут получались гадкими, просто из рук вон, и как-то раз согбённый старик понял, что с этаким делом пора кончать…

Крепко жму Вашу руку, и до завтра.

-32-

Приветствую Вас, Серкидон!

Вот как сделаем: сегодня я напишу Вам последнее письмо. И мы с Вами попрощаемся, основательно, навсегда. Будь я наёмным бодрописчиком телесериалов, хищные продюсеры вынудили бы меня писать «Серкидон-2», потом «Серкидон возвращается», а потом и «Молчанье Серкидона». Но поскольку наша переписка свободна от чужих и чуждых влияний, вольна от меркантильных надобностей, мы можем расстаться в любой момент.

Пишу «наша переписка» безо всякой иронии, Ваших писем ко мне немного, пересчитать их – хватит пальцев одной руки. Но я всё время видел, слышал и чувствовал Вас. А значит, Ваше участие несомненно.