Муж из натурального меха

– Почти с самого своего появления в наших краях. Но послушай, что еще он пишет. «Сегодня подарил Лильке шубу. На дворе май, а моя дура веселится. Она думает, что я отдал эту шубу ей навсегда. Просто умилительно смотреть на нее. Конечно, шубу я ей дал на время. Подойдет сезон, как только найдется выгодная покупательница, Лиле придется попрощаться со своей «обновкой». Немного тревожно, вдруг моя коровушка ее чем-нибудь заляпает или растянет, но приходится идти на риск. Иначе Лилька бесплатно на меня пахать дальше не будет».

Инга наклонилась к Алене и прошептала:

– Правы мы с тобой были, когда не доверяли Борису.

– А вот обо мне.

И Василий Петрович начал читать, но на сей раз молча, про себя. Когда он закончил, то снова крякнул. Алена, услышав очередное кряканье мужа, поежилась. И не она одна. Это был тот самый зловещий, четвертый по степени градуса накала «кряк», который Алена слышала за всю их совместную с Василием Петровичем жизнь всего дважды. И потом тех, кому это зловещее кряканье было адресовано, оставалось только пожалеть.

Закончив читать, Василий Петрович взглянул на свою жену. Глаза у него налились кровью до такой степени, что Алена испугалась еще больше.

– Я старый болван! – сообщил он ей.

– Что ты, Вася, что ты такое говоришь?

Алена была здорово напугана. Но Василий Петрович не дал ей договорить.

– Это не я говорю, это Борис говорит. На! Прочитай!

И он сунул жене под нос тетрадку. Алена успела выхватить лишь одну строчку: «Сегодня обмишурил старого болвана, который мнит себя хозяином всей округи, на кругленькую десятку. Так ему и надо! Мнит себя царем и богом, а на деле Вася просто старый болван!»

Больше Алена не успела ничего прочитать, потому что Василий Петрович неожиданно швырнул тетрадку на пол и принялся прыгать на ней, топча ногами. Вид у него был до того свирепый, словно он собирался втоптать злосчастную тетрадку глубоко в пол. К Василию Петровичу кинулось сразу несколько человек, все уговаривали его успокоиться, и постепенно гнев у того пошел на убыль. Но видеть тетрадку он все равно не мог, снова начинал трястись от злости.

Пришлось Ване самому полистать ее. Он не крякал и не вдавался в излишние эмоции, просто нашел то место, откуда предположительно мог начаться отсчет эры Михаила. И вот что Ваня прочитал по этому поводу:

– «Лиля говорит мне, что это наш шанс, а я не знаю. У меня какие-то плохие предчувствия. Но деньги нам нужны, а этот тип с компанией хотят заплатить столько, что хоть потом целый месяц не работай, так что пусть приезжает. Я уже содрал с них втрое дороже, чем взял бы с других гостей. Что же, посмотрим, что будет дальше».

Следующая запись, посвященная Михаилу, была датирована уже следующим днем, хотя обычно между двумя мошенничествами и соответственно записями о них Борис делал перерыв, давая своей жертве отдышаться и нарастить новую шерсть, которую он мог бы затем с нее состричь. Но, видимо, Михаил был настолько жирен и тучен, что даже не заметил того небольшого кровопускания, которое уже сделал ему Борис.

И следующая запись гласила:

– «Плевать на мои предчувствия, этот мужик – большой политик, деньги тратит без счета, сегодня я в большом барыше и счастлив».

Но уже на следующей строчке настроение у Бориса изменилось.

– «Все мои плохие предчувствия оправдались. Это он. Это точно он. Но узнал ли он меня? Мне кажется, что нет. А что, если да? Если так, то я пропал. Но это мне не помешало подать им колбаски из Дубочков под видом швейцарских. Все прошло на отлично. Одними колбасками я уже отбил зарплату всем сотрудникам на следующий месяц».

А ведь эти колбаски Борис даже не купил, а получил через Лильку совершенно бесплатно, просто как небольшой гостинец от друзей. Алена частенько совала Лильке с собой чего-нибудь вкусненького, и не только для них двоих, а в избытке. Алена и подумать не могла, что Борис не только сам не съест и домочадцев не угостит, но еще и выставит их колбаски на продажу, и при этом еще и опошлит их, не позволив даже называться своим собственным именем.

Слов у Алены решительно не находилось. А вот Ваня задумался.

– Интересно, почему этот наш проныра так боялся Миши?

– Они раньше уже встречались.

– Да, но где? И при каких обстоятельствах?

Это необходимо было выяснить. К сожалению, в тетрадке не нашлось ни телефона, ни адреса, ни других координат Миши. Упоминалась лишь его дочь, про которую Борис писал, что помнил ее еще школьницей.

– «Девчонка и тогда уже давала жару отцу. В конце концов он сплавил ее в частную школу в Англию. Платил достаточно, так что об ее выходках ему больше ничего не сообщали».

Это могло означать, что знакомство Бориса с Мишей должно было начаться как минимум лет за пять, а то и за семь до описываемых событий, когда взрослая ныне дочь политика находилась еще в нежном школьном возрасте.

– А мы ничего не знаем про Бориса в ту пору, потому что и Борис-то никакой не Борис, а какой-то Запретилин.