Муж из натурального меха

Для Василия Петровича все было легко и просто. Но увы, любовника Лильки политика Мишу с той поры ни в Дубочках, ни в «Вальхалле» никто и не видел. Ни его самого, ни его дочурки в этих местах больше не появлялось. Так что Лилька ждала-ждала, а потом отчаялась дождаться.

Поговаривали, что история полубезумной доченьки этого политика, травившей людей, словно диких зверей, дорого тому стоила. Информация о поведении его дочурки просочилась из Интернета в частную жизнь политика, этим заинтересовались соответствующие структуры, удивились, почему не были приняты меры еще раньше, и на политической карьере Миши был поставлен жирный крест.

Дочурку свою политику от греха подальше удалось спровадить заграницу. А вскоре следом за ней туда же сбежал и сам папочка.

Так что наказания рыжая Бесс сумела избежать. Но от себя, как известно, не убежишь.

– Разве что на необитаемом острове скроется, чтобы жизнь ни себе, ни другим больше не портить.

– Не необитаемом острове такая девчонка жить откажется. Там ей не с кем будет развлекаться. Ее потянет к людям, а значит, рано или поздно, но она обязательно попадет в поле зрения тех или иных властей.

– А там с ней церемониться не будут.

– Своим именем отец мог прикрывать дочурку у нас. Здесь у него авторитет, знакомства, кое-какая власть, но в другой стране Миша и сам никто, так что девчонке придется гораздо труднее подыскивать себе развлечения и не поплатиться за них.

После отъезда рыжей Бесс ее компания развалилась, и охота на живых людей затихла. Больше не было зафиксировано ни одного похожего случая ни в окрестностях Питера, ни тем более в Дубочках. Но вместе с подозреваемыми растворилось и оружие. Те самые охотничьи ружья, из которых рыжая Бесс и ее компания палили по живым людям, исчезли, словно бы их и не было. И следствию пришлось изрядно поломать голову, чтобы доказать вину рыжей преступницы.

А вот с убийством Деборы все было просто и прозрачно. Следствие без труда доказало, что убил ее психически больной человек, маньяк Сергей Суриков, скрывавшийся в Дубочках под личиной психиатра Шляпкина и мечтавший отомстить жене своего брата за смерть последнего.

Хотя сам Шляпкин как на первом допросе категорически отрицал свою вину, так и впоследствии держался той же линии.

– Я любил Дебору! Вы себе даже представить не можете, как я ее любил!

– Зачем же тогда убил?

– Я не хотел! Не собирался этого делать. Мечтал, что и Дебора меня полюбит.

– Но ты держал свою жертву в плену.

– Иначе как бы я мог заставить ее полюбить себя? Мне нужно было время, чтобы ей все объяснить. Открыть ей свою душу. А в Дубочках меня все знали под именем Шляпкина. Дебора могла начать задавать лишние вопросы. Вот я и решил, пусть лучше она побудет какое-то время на этом стекольном заводике. Там так тихо, вокруг лес, Дебора могла находиться там, словно в пансионате.

– Со связанными руками, ногами, заткнутым ртом и по большей части времени в бессознательном наркотическом состоянии.

– Я ее регулярно навещал!

– Ну да. Навещал. Еще бы, конечно, навещал. Чтобы насиловать свою жертву и вытворять с ней всякие непристойности.

– Что вы в этом понимаете? – с презрением произнес Суриков. – Вы – обыватель! Вы понятия не имеете, каких вершин наслаждений может достичь женщина, когда с ней работает настоящий мужчина.

– Это ты-то настоящий?

Но веру Сурикова в собственные безграничные сексуальные возможности было не поколебать. Он твердил, что желал и умел доставить Деборе наибольшее наслаждение.

– Как же получилось, что ты ее убил?

– Просто мы с ней немного… м-м-м… увлеклись. Ей это и самой нравилось.

– Сомневаюсь. Она что, умерла у тебя на руках?

– У нее не выдержало сердце, – серьезно произнес Суриков. – Такое огромное удовольствие я ей доставил, что сердце просто не выдержало.

Он так и остался при своем мнении, что делал для Деборы только самое лучшее. И то, что она умерла, было в какой-то степени неблагодарностью с ее стороны.

– Но когда ты обнаружил, что твоя жертва мертва, что ты сделал?

– Я был в страшном горе, – ответил Суриков, – и хотел, чтобы мое горе разделило как можно больше людей. Дебора этого заслуживала. Я нарядил мою красавицу в самое красивое ее платье, мы вместе его выбирали, а потом перенес ее туда, где ей бы понравилось и где ее должны были скоро найти.

– Но перед этим ты всадил в нее пулю! Зачем ты это сделал? Она была уже мертва!

– Не говорите этого о Деборе. Мне невыносимо слышать, когда другие говорят о том, что она умерла.

И Суриков затрясся в истерическом припадке. Когда он немного успокоился, допрос был продолжен, и Суриков объяснил:

– Я стрелял в Дебору, чтобы отвести подозрения. К этому времени я прожил в Дубочках уже достаточное время и слышал от людей, что по окрестностям бродит какая-то банда охотников, которые время от времени устраивают охоту и на людей тоже.

– Так ты хотел, чтобы мы сочли смерть Деборы делом этих отморозков?

– Ну да. Труп в лесу. Огнестрельное ранение на теле имеется. Я все сделал правильно. Взял у Василия Петровича одно из его ружей из хранилища в усадьбе, а потом незаметно вернул.