Муж. Любовник. Чужой. Часть 2

– Знаю, – самодовольно заметила та, пытаясь удержать отделённый кусок торта, который почему-то всё время падал с лопаточки. – Что поделать, Егор Яковлевич, если некоторых природа щедро наградила не только умом, но и телом.

– Да уж, – вступила Надежда Ивановна. – Руки только у этих некоторых, похоже, не из того места, откуда у всех, растут. А из того, откуда у нормальных людей ноги обычно.

Вера смогла-таки переложить торт на свою тарелку, выпрямилась и гордо ответила:

– У меня, Надежда Ивановна, руки из самого, что ни на есть, правильного места растут. И ноги, кстати, тоже.

– А я разве сказала, что из неправильного? – медсестра осуждающе смотрела, пока Вера неторопливо возвращалась на место. – У вас, Вера Григорьевна, что ноги, что руки из одного и того же очень правильного места растут. С головой вместе.

– Что со светом, Любаша? Ты так и не сказала, – напомнил Егор. Любовь очнулась от дум:

– А? Аварии нет никакой. Кто-то из жильцов отключил, вероятнее всего. А вы что, женщины, торта не взяли? – изумилась она и заметила, что муж уже съел половину. – Егор, ты хоть запей.

Егор только помотал головой, отправив в полный ещё рот очередной сладкий кусок.

– Слушайте, а я только сейчас сообразила, до чего здорово вы придумали, Любовь Романовна, – восхитилась Софья. – Получается, сегодня именины и у меня, и у вас, и у Веры Григорьевны с Надеждой Ивановной. Праздник Вера, Надежда, Любовь и мать их Софья. Правда, удивительно? Диана Сергеевна только с Егором Яковлевичем получаются лишние.

– Слыхала, Диана Сергеевна? – подхватил Егор. – Мы с тобой получаемся лишние. Может, пойдёмте отсюда?

– У тебя пациент на три, – Вера резанула ложкой свой торт.

– Тарелку не изломай, – заметила ей Надежда Ивановна.

– Егор, ты б хоть запил, – сказала Любовь, наблюдая, как муж выскребает остатки торта из коробки себе на тарелку.

– Ты, Любовь, – Егор отпил кофе, – в зарплату у всех за торт не забудь вычти.

– Вычту, – Любовь засмотрелась своим отражением под чайной плёнкой. – Женщины, а какие ещё праздники церковные намечаются, кто-нибудь знает?

– Люба, ты только меня поклоны бить не заставляй, – Егор засмеялся. – А то чую, до этого скоро дойдёт.

– В октябре только один праздник большой – Покров, через две недели наступит, – сказала Надежда Ивановна.

– Давайте, его также отметим, – взволнованно предложила Любовь.

– В октябре больше нет, к сожалению. Вот в сентябре много было, – делилась Надежда Ивановна. – Рождество Богородицы. Воздвижение креста Господня.

– В октябре ещё один праздник божественный есть, – заявила Вера. – И тоже великий.

– Нет в октябре больше великих, – медсестра вспыхнула.

– Ага, нету, – Вера ухмыльнулась. – Хэллоуин, не хотите? День всех святых, между прочим.

– Тьфу ты, басурманка нерусская, – отозвалась Надежда Ивановна в сердцах.

– Это надо ещё посмотреть, кто здесь нерусский, – ответила Вера.

– Интересно, когда свет дадут? – спросила Диана.

– Диана Сергеевна, – обратилась Вера насмешливо, – а вам свет зачем? Неужто работать собрались, когда вас только что вежливо так попросили? Я всех ваших приму, так что можете уже идти собираться домой. И, кстати, больше не появляться.

– Может всё же начальство будет решать, кто, когда и куда пойдёт? – тихо осведомилась Любовь и строго добавила: – Егор?!

Все удивлённо посмотрели на неё. Любовь никогда не повышала голос ни на кого, а уж тем более на мужа, и тем более при подчинённых. Егор жене не возразил и сказал, шумно прихлёбывая кофе:

– Да, Вера Григорьевна. Не лезь не в свои дела. Мы с Дианой Сергеевной сейчас посидим покумекаем, остаётся она или нет, – он поставил пустой стакан.

– Софья, берите мой сотовый в кабинете и переносите назначенных на три пациентов. Дальше посмотрим, – сказала Любовь, вставая из-за стола. – Надежда Ивановна, полгода стерилизационные журналы не заполнялись, надо доделать.

– Любовь Романовна, – спросила Надежда Ивановна, – можно мне с вами в директорский кабинет? Там заполнять. С этой стороны в кабинетах из-за кустов ничего не видно, у вас хоть от улицы свет.

– Идёмте. Можно будет ещё свечки ароматические зажечь, – Любовь обратилась к Вере: – А вы, Вера Григорьевна, при свете фонарика приберитесь здесь, чашки помойте и можете тоже в кабинет приходить.

– Вот ещё, – фыркнула та. – С чего это доктор обязан посуду мыть, когда вокруг полно неквалифицированной рабсилы?

– Я вымою, Любовь Романовна, – сказала Надежда Ивановна.

– Не надо, Надежда Ивановна, – вступила Диана, – я помою. Вам в журналах вот сколько писать, а меня всё равно увольняют.

– Не бегите вперёд паровоза, Диана Сергеевна, – отозвался Егор. – Ладно, свободны все, кроме Дианы Сергеевны. Мне с ней поговорить нужно.

Все, кроме Веры, вышли. Вера, со стуком стала переставлять чашки в раковину.

– Вера Григорьевна, я, кажется вам тоже сказал, выйти? Или вас это не касается? – спросил Егор.

– Мне жена ваша посуду велела помыть, – Вера открыла воду на полную мощность.

– Вера, – прикрикнул Егор. – Иди, я сказал. Позже вымоешь.

Оставив включённым кран, Вера вышла. Егор качнулся на стуле и сказал: