Муж моей сестры. Порочная связь

Я практически каждый день видел любимую. Умирал оттого, что не могу до неё дотронуться. Чувствовал её духи и запах тела, вдыхая, как чёртов мазохист, пытаясь надышаться ими. Смотрел, как на её красивом теле появляется живот, как она вынашивает нашего ребёнка. Засыпал с её образом, но всё это время жил с другой, считая её своей женой.

Не передать словами, какие я переживал чувства при виде Софи. Это когда хочется одновременно её присвоить и задушить. Я любил и ненавидел. Хотел сделать её самой счастливой и одновременно лишить жизни. Она мать моего ребёнка. Она моя любимая, которая хотела лишить жизни нашего сына.

Вот и сегодня утром я зачем-то заехал в цветочный. Купил самый большой букет алых роз и помчался в роддом. Но я не ожидал, что меня там ждёт сюрприз, который заставил возненавидеть эту женщину ещё больше и убить всю любовь к ней. Сидя на кровати в палате, я держал в руках письмо, оставленное Софьей, а руки дрожали. Отчего в них была такая сильная дрожь, до сих пор не могу сказать. То ли от злости, то ли оттого, что мне настолько больно, что хочется броситься с самого высокого здания в мире и распасться на мелкие атомы.

«Здравствуй, Оскар! Это письмо – последнее, что от меня останется. Не ищи меня и не держи зла. Я не могла сделать по-другому. Однажды наша с тобой неожиданная встреча принесла столько проблем, что я буду расхлёбывать их до конца своих дней. Ты не поймёшь меня. И не надо. Я не вернусь больше в эту страну и в твою жизнь. Я оставила тебе то, что ты хотел. Я родила тебе ребёнка. Ты получил свою игрушку, а я свои деньги. Знаю, ты скажешь, что я меркантильная и мелочная и как вообще мать может продать своё чадо. Можно! Я не хотела его изначально, и если бы не та сумма, которую вы мне с Жанной заплатили, я бы с удовольствием сделала аборт! Надеюсь, ты доволен покупкой и совершённой сделкой!»

Сижу и перечитываю снова и снова это проклятое письмо и не могу поверить своим глазам. Она сделала это. Забрала деньги, оставила ребёнка и свалила в закат. Хочется орать на весь мир и крушить, но я сижу тихо, лишь шумно дышу. Воздуха практически не хватает, но всё забывается, когда слышу плач своего сына. Сминаю в ладони письмо и засовываю его в карман куртки. Подхожу к малышу и беру его на руки.

– Привет, сын! Как спалось? – смотрю, как он полузакрытыми глазками моргает. В них застыли капельки слёз.

– Оскар Леонидович, малыша нужно покормить, и можете забирать его домой.

– Хорошо. – Киваю медсестре, которая тянет руки к моему сыну, но не хочу его отпускать. Я вообще против, что к нему прикасаются чужие руки. – Но я сам хочу его покормить.

Девушка соглашается и уходит, только чтобы принести смесь. Зря не взял с собой Жанну. Она с кормлением справилась бы лучше меня. И пусть она не биологическая мать, не она рожала моего сына, но я уже вижу любовь в её глазах к этой крохе.

Сына мы назвали в честь отца Жанны – Сергеем. Никто из нас не был против этого. Сын с удовольствием жадно ест смесь и смотрит прямо мне в глаза. А у него глаза его матери. Его, сука, матери, которую я бы разорвал собственными руками, если бы она попалась мне на глаза! Только вот Софья, скорее всего, уже загорает где-нибудь на пляже или свалила в свою Италию наслаждаться новой жизнью с кругленькой суммой денег.

Нужно ещё с Жанной будет поговорить и узнать, когда она успела ей заплатить. И почему я не присутствовал при этом? Хотелось бы посмотреть в глаза этой кукушке. Взгляд снова падает на сына, и я забываю обо всём, что меня тревожит. После выписки мы приехали домой, где нас ждала Жанна, которая не выпускала из рук своего мальчика. Мы только недавно признались своим родственникам, что решились на суррогатное материнство. Нас, как ни странно, никто не осуждал, а наоборот, все даже обрадовались, что в нашей семье появилось пополнение. О том, что я являюсь родным отцом, знаем только я и Эля. Она изначально догадывалась о нашей связи с Софи, но молчала, а потом как-то спросила у меня напрямую. Я не стал сестре врать, а она больше не стала задавать лишних вопросов.

Глава 36

Софья

К сожалению, всё хорошее мы осознаём только с опозданием.

Живём в тоске по прошлому и в страхе перед будущим.

Где угодно, только не в настоящем.