Муж моей сестры. Порочная связь

Слышу плач ребёнка, который с каждой секундой всё усиливается и усиливается. Не понимаю, что вообще происходит. И откуда ребёнок? Может кто-нибудь сделать так, чтобы он успокоился? С трудом открываю глаза и встречаюсь с молоденьким девичьим личиком.

– Как вы себя чувствуете? – спрашивает девушка и смотрит очень внимательно. Хочу ей сказать, что вроде бы нормально, но не могу произнести ни слова. И тут лицо девушки исчезает, и на смену ему появляется мужское лицо.

– Как вы? – задаёт всё тот же вопрос мужчина и светит мне фонариком в глаза, от которого я щурюсь. От яркого света из глаз текут слёзы.

– Вы меня слышите? – киваю в ответ.

– Можете что-то сказать? – открываю рот, изо всех сил напрягаюсь и выдаю одно единственное:

– Да, – хриплю.

– Отлично. Помните, как вас зовут? – мужчина задаёт очередной вопрос, а в моей голове пусто. Пытаюсь напрячь свои мозги, но ничего не получается. Все мысли заглушает детский плач. Мотаю головой из стороны в сторону.

– Ничего, – говорит мужчина. – Вы попали в аварию. Пролежали в коме практически месяц. Вам была сделана операция. Вы можете подвигать пальцами? – пытаюсь выполнить его просьбу, и у меня получается.

– Отлично. – Уже более довольно произносит мужчина.

Из-за трубок, которые торчат у меня изо рта и носа, дышать получается тяжеловато. Но мне объясняют, что это необходимо и скоро всё снимут.

Пытаюсь вспомнить, что вообще за авария такая была и кто я такая, но не получается. Словно мой мозг полностью начисто подчистили. Даже имя не помню. От незнания, кто я такая, грудную клетку сковывает страхом. Пытаюсь успокоиться, но не получается. Медсестра и врач покинули мою палату, сказав, чтобы я отдыхала. Но какое тут, когда столько вопросов и ни одного ответа.

Аккуратно встаю с кровати и подхожу к окну. На улице так хорошо, хочется вдохнуть свежего воздуха. Там солнце вовсю светит, птички поют. Какое сегодня число, месяц, год? Как же страшно вот так вот ничего не знать о себе. На стене заметила зеркало и подошла к нему. Вглядываюсь в своё лицо, трогаю его ладонями. Изучаю. А я красивая, если не замечать бледности, тёмных кругов под глазами и шрамов. Большие зелёные глаза, тёмные вьющиеся волосы, пухлые губы. Взгляд задержался на ключице, где был некрасивый грубый шрам, идущий к горлу. На шее на тонкой цепочке висела подвеска в виде лилии с голубыми камнями. Дотронулась до неё и меня словно током ударило. Вот вроде бы такое знакомое, но не могу вспомнить, что и откуда это.

– Очнулась! – раздался за спиной красивый мужской баритон с нотками акцента, и я обернулась.

Около двери стоял высокий темноволосый мужчина в деловом сером костюме. Мужчина красивый. Смотрит на меня с искренностью и сочувствием. Обняла себя руками за плечи.

– Кто вы? – произнесла практически шёпотом.

– Меня зовут Батур. Я и мои люди спасли вас в той аварии, – сказал он, а я даже не знаю, что ему ответить. То ли благодарить, то ли промолчать.

Молчу. Только с интересом блуждаю взглядом по сильному мужскому телу.

– Ты помнишь, что с тобой тогда случилось? – отрицательно мотаю головой. В палате возникает тишина. Чувствую, что устала. Еле передвигаю ногами, чтобы лечь снова в кровать. Пока иду, мужчина с каким-то интересом рассматривает меня, а потом подходит и берёт под руку, помогая дойти. Придерживает за талию, когда я снова взбираюсь на кровать. Чувствую себя беспомощным ребёнком. Легла и укуталась в одеяло, словно прикрылась защитным щитом. Стало немного спокойнее. А Батур прошёлся по палате и сел возле моей кровати на стул.

– Ты помнишь, как тебя зовут? – всё так же отрицательно мотаю головой, и мужчина достаёт из внутреннего кармана пиджака какие-то документы и даёт их мне.

– Это твой паспорт. Я его нашёл с вещами в чемодане. Там же был билет на самолёт на твоё имя. Ты должна была лететь в Болгарию. У тебя там дом? – снова задаёт он мне вопрос, а я смотрю и не понимаю, о чём он вообще. Куда лететь? Зачем? Откуда я?

– Я не знаю, – пожимаю плечами и открываю паспорт. Смотрю на фотографию девушки, которая очень похожа на меня. – Михайлова Елизавета Дмитриевна. – Читаю вслух и смотрю на мужчину. – Меня зовут Елизавета?

– Видимо, да, – отвечает он мне.

И вот вроде бы имя-то красивое, но что-то подсказывает, что меня не так звали. Хотя откуда я могу знать, как меня звали? Листаю паспорт. Такое ощущение, что он совсем новый. Кроме фамилии, имени, отчества и где родилась, там ничего нет. Ни прописки, ни была ли я замужем. Ничего. Стерильно чисто.

– Лиза, – обращается ко мне Батур, и я снова смотрю на него. На мужчину падают лучи солнца, и его тёмно-карие глаза становятся медовыми. – Мои люди проверили о тебе информацию и практически ничего не нашли. Знаю только, что у тебя нет родителей, ты из детдома. От тебя отказались в роддоме. Когда стала совершеннолетней, ты ушла из детдома. Дальше про тебя ничего не известно. Где жила, работала. Вообще ничего. Единственная информация – этот билет. Я очень надеялся, что ты очнёшься и всё сможешь рассказать. Но ты потеряла память.