Муж мой - шеф мой? или История Мэри Блинчиковой, родившейся под знаком Тельца

Может, глотнуть коньяку? У родителей в шкафу всегда стоит дежурная бутылка — для гостей. В фильмах и книжках так всегда делают — принимают рюмку-другую и расслабляются. Но это в фильмах, а мне было плохо по-настоящему. Плохо и страшно. Дела принимали серьезный оборот. Что же предпринять, у кого просить помощи? Состояние было такое — хоть на улицу выскакивай и кричи. От бессилия я была готова разрыдаться. В отчаянии я набрала телефон Раевского, но его, естественно, не было дома.

Что делать? Маринка! У нее, по-моему, мать работает в каком-то медицинском учреждении. К черту личные отношения, не до них теперь! Я, как была, босиком, выскочила на площадку и со всей силы вжала звонок соседней квартиры.

— Мэри?

Маринка была удивлена даже как-то сверх нормы, но ее реакция меня не интересовала.

— Слушай, у нас беда, папе срочно нужна операция, и нужна кровь, а мама твоя — дома? — выпалила я с порога.

— Мама? Мэри, подожди, я не понимаю. Что случилось?

— Нам нужна кровь, четвертой, редкой группы, а твоя мама — медработник, — начиная раздражаться, проговорила я.

Босым ногам вдруг стало так холодно, и озноб пополз вверх по телу.

— Мэри, она в регистратуре в обычной поликлинике работает, — чуть смутившись, сказала Маринка.

— Четвертая гру… Что же делать? — предательские слезы подступили совсем близко.

Действительно, я с перепугу забыла, что Варвара Ивановна просто сидит в регистратуре и выдает больным карточки. Никакой крови у нее и быть не может. Я рухнула на пол и обхватила голову руками. Идти было некуда.

В глубине квартиры послышалась какая-то возня и препирания. Маринка не одна, а тут я со своими проблемами. Надо вставать и ехать в больницу, а там будь что будет. Ну неужели в целом центре — мне почему-то представился огромный медицинский центр, а папка лежит на носилках такой маленький — нет для него крови? Они же врачи! А папка — умрет! Я больше не могла сдерживаться и зарыдала.

…Кто-то крепко держал меня за плечо и тянул вверх. Ну и руки у Маринки, все-таки пошла в тренажерный зал, тупо пронеслось в голове. Я зажмурилась. Сейчас, еще три секунды повою и встану, умоюсь и…

Меня рывком подняли на ноги и трясли за плечи. Я открыла глаза. Сашка. Сашка? А, ну да, они же встречаются… А я такая страшная, отовсюду течет, боже мой!.. Сашка держал меня обеими руками, совсем как тогда, на диване, год назад, и черная кудряха все так же спадала ему на лоб.

— Хватит ныть, — грубо сказал Сашка и поволок меня к выходу. — Пошли, оденешься и поедем.

— Куда поедем?

Таланов помедлил с ответом.

— На дискотеку!

— Зач-чем на д-дискотеку? — от волнения я начала заикаться.

— Машка, не будь идиоткой, одевайся и поехали!

Сашка буквально выталкивал меня на лестницу.

— Иди, я жду тебя здесь! Носки не забудь надеть!

Я послушно помчалась выполнять приказ. Схватила первый попавшийся свитер и с трудом напялила. Голова просто раскалывалась. В ванной из зеркала на меня глянуло незнакомое опухшее лицо в обрамлении всклокоченных волос. Уже убегая, я заметила стакан на столике. Аспирин! Если я не приму лекарство, точно заболею… А если приму, то меня вырвет, быстро решила я и вылетела из квартиры. «Паука» выброшу, когда вернусь… Когда мы с папой и мамой вернемся домой.

Сашка о чем-то тихо говорил с Маринкой, водя длинным указательным пальцем по косяку двери. У нее было странное выражение, какое-то растерянное и жалкое. Увидев меня, она смутилась еще больше. Сашка снова больно схватил меня за локоть и потащил вниз.

— Счастливо вам!

— Спасибо, Мариша, — бросил на ходу Таланов, и мы покатились по лестнице дальше.

Я сидела одна в пустом больничном коридоре с голубыми стенами и ждала Сашку. Сидела на жутком коричневом стуле с прямой спинкой, склеенном с четырьмя или даже пятью своими собратьями. Придет же такое в голову, стулья приклеивать друг к другу. Мама — я была права — действительно нуждалась в медицинской помощи, и для нее нашлось место в соседней с папой палате. К родителям меня не пускали, и Сашка велел ждать в коридоре. После длительного тихого разговора с пожилым врачом, которого Таланов нашел в пять минут, достав всех в клинике, они вместе куда-то ушли. Я не знала, сколько прошло времени, часов у меня не было. Может, уже ночь? Рабочий день, судя по количеству белых халатов и хлопанью дверей, давно закончился. Стояла гнетущая пугающая тишина. Меня знобило. Надо было выпить аспирина… Отупение, как туман, властвовало во всем теле, голова не работала.

Я не понимала, где взять кровь и как спасти папу. На мои приставания в такси Таланов почти ничего не отвечал, отделываясь ничего не значащими фразами и заверениями в том, что «он разберется».

Наверно, я задремала. Когда я с трудом разлепила глаза, рядом был Таланов какого-то серого цвета. И ему плохо стало, испугалась я.

— Все в порядке?

— Да, Маш, теперь — в порядке, — бескровными губами ответил Сашка.

— Теперь? Ты… ты не заболел?

— Да нет, — Сашка усмехнулся и потер заострившийся нос. — Что ты на меня уставилась? Голова — два уха, все в норме.