Муж мой. Враг мой. Дракон (СИ)

Полки и стеллажи, уставленные старинными Гримуарами и пособиями по черной магии, собранными со всего мира.

Бутылочки, коробочки, ящики с неизвестными и понятными обозначениями. Пустые и полные склянки, колбы и мензурки. Жаровня, горелки: полностью оборудованный алхимический стол.

Выложенные на огромном рабочем столе емкости и мешочки с необходимыми ингредиентами и раскрытая на нужной странице книга в черном кожаном переплете. Сложный рецепт.

Алхимическая лаборатория мага высокого уровня!

Когда я увидела на одной из бутылочек изображение огненной саламандры, похолодела до кончиков ногтей. Вот оно, необходимое доказательство, прямо здесь! Тот самый яд и рецепт на столе!

«Фэнрид… — хрипло позвала я мужа через амулет, надеясь, что мой безумный страх — достаточное основание, чтобы он явился. — Ты должен сам это увидеть»…

В ожидании я бродила между стеллажами, и увиденное заставляло меня ужасаться все сильней и сильней. Смертельные яды, редчайшие артефакты, опаснейшие, запрещенные книги.

— Чем он тут занимался?! — появился Фэнрид спустя несколько минут и напряженно застыл на пороге.

Его будто сковало на месте невидимыми цепями, а драконье сердце внезапно ускорило ритм. Он удивленно опустил взгляд и в тревоге приложил руку к груди.

Избавленная от ограничительной руны, я словно заново обретала свои скрытые силы. С каждой минутой видела и чувствовала больше, познавала мир ярче и глубже.

Тонкие энергетические нити выскользнули из груди мужа и разветвились подобно растущему дереву или удивительному цветку.

Они тянулись, проверяли пространство, что-то явно искали, пытаясь нащупать какой-то определенный предмет.

А его дракон проявлял беспокойство — настолько сильное, что даже сам Фэнрид его наконец-то почувствовал.

— Черт возьми, — преодолевая очевидное сопротивление, подошел принц к алхимическому столу и поднял бутылочку с ядом огненной саламандры.

Его черты ожесточились, зубы заскрежетали от ярости, когда он все осознал.

— Ты мне не верил, а я была права, — шепнула я, взволнованная нашим с ним единством в этот момент. — Твоя дядя травил меня.

— Не тебя, — покачал Фэнрид головой, тыкнув в рецепт. — Меня.

Я подождала объяснений.

— Ты же знаешь, Шена, я принимаю яды постоянно. Дядя снабжает меня новыми всю мою жизнь.

— Не хочешь же ты сказать, что он не знал о таком побочной эффекте? — прищурилась я, накрывая руками живот.

— Яд саламандры накапливается в теле, а теперь мы знаем, что и в семени. Но для этого концентрация должна быть запредельной. Морах точно знал, что делает!

Фэнрид бросил бутылочку к остальным с нескрываемым отвращением.

— Это я виноват в том, что случалось с моими детьми… — прорычал он с ненавистью.

— Не вини себя, — коснулась я напряженного до предела запястья мужа. — Это все он.

На скулах Фэнрида играли желваки. Секунду помедлив, он все же кивнул, принимая мою версию, и мы продолжили исследовать помещение.

В большом открытом сундуке обнаружилась целая гора небольших предметов. Они похожи были на самые обыкновенные сувениры: фигурки людей, лошадей, птиц, цветов. Будто детские игрушки, на первый взгляд абсолютно лишние в этом ужасном месте, полном черного волшебства.

Муж выругался сквозь зубы, зачерпывая горсть и с досадой покачивая головой.

— Что это? — прошептала я, нутром чуя, что все не так просто.

Взяв мою ладонь, Фэнрид вывалил на нее горсть, и я всей кожей ощутила внутри фигурок биение сердец. Потрясенно моргнула и выдохнула.

Какие-то из фигурок были уже «мертвыми», будто их владельцы погибли, но другие — «живыми».

— Это вистраги: сосуды, в которых заключена частичка сердца или души. Когда-то существовал древний ритуал разделения: ведьмаки могли забрать боль и подарить покой страдающему или отнять чувства, мешающие определенной цели. У убийц можно было искоренить агрессию, неверных мужей вернуть в семью. Но этот ритуал запрещен столь давно, что считалось: уже и чародеев-то, способных его сотворить, не осталось.

— Значит, твоя дядя… — похолодела я.

— Да, — развернувшись, внимательно рассматривал муж лабораторию.

Учащенно дышал, ему будто не хватало здесь кислорода.

— Полагаю, в этом сундуке мы видим «лишние», запечатанные чувства всех наших солдат. Как сделать из добродушных отцов семейств и простых земледельцев — преданных и бесстрашных воинов? Отнять у них то, что делает их людьми.

Любовь, привязанность к близким, сострадание. Превратить самых обыкновенных мужчин, никогда не державших в руках оружия до призыва, в берсерков, не знающих жалости и страха — да это же почти гарантия выигранной войны!

Вновь почувствовав слезы в глазах, я невольно потянулась рукой к груди мужа, кончиками пальцев осязая изливающуюся энергию. Изнутри уходило тепло, будто что-то в этой лаборатории вытягивало последние капли жизни его сердца.

— Ты не думал, что дядя мог сделать это с тобой? — робко предположила я, переживая, что муж снова мне не поверит. — Это он убил твоих родителей, но оставил тебя в живых, чтобы править самому. Наложил на твое сердце какие-то чары и пленил твоего дракона, чтобы ничто не угрожало его власти никогда.