Муж мой - враг мой (СИ)

—  Знаю, —  кивнул он. И добавил, с неожиданным одобрением, —  Злая!

Угу, понятно. Следующий вопрос я задавал, фактически, “на ощупь”:

—  Ты знаешь, кто она?

—  Так ведь, это… —  шорк заюлил, беспокойно топча лапами мне по груди, а черный чешуйчатый хвост беспокойно мел колени. —  Так ведь… Ну… — немного пометавшись, он признал, — Знаю.

И обреченно зажмурился.

Вот ведь… чудо. В шерсти.

Я погладил его по той самой шерсти и задал вопрос, которого инородец ждал, горестно опустив уши:

—  И кто она? —  и почесал грудку.

Уши чуть приподнялись, и глаза открылись, но на морде было написано величайшее страдание:

—  Так ведь, это… —  и неожиданно заверещал, —  Она хорошая! Злая, но хорошая! Маленькая хозяйка хотела в другое логово уйти! Злая ругалась! Не дала!

Обе лапы уперлись мне в ключицы, а шорк, вытянувшись, заглядывал мне в глаза так, будто я тут каждый день младенцев ем, а он умоляет меня этого не делать ну вот хоть в этот раз.

Да чтоб вас, а!

Полон замок манипуляторов глазастых!

Развел на свою голову!

Тьфу!

Решив, что на сегодня обиженных мною детей достаточно, я стиснул зубы. Подышал. И сказал:

—  Ясно. Будь добр, позови ее сюда. Хозяйку постарайся не разбудить.

Горничную своей супруги я ждал, лениво листая огромный фолиант магистра Холистара, посвященный разновидностям антропоморфных инородцев, и гадая, кого пригрела моя жена.

Она вошла без стука и без стеснения. Не опуская глаз, и не склоняясь в реверансе.

Мало похоже на испуганную горничную, вызванную посреди ночи ко всемогущему хозяину. Совсем не похоже.

Остановилась перед моим столом, молча и с явным усилием склонила голову. И, несмотря на спокойный вид, было понятно, что спокойствием там и не пахнет. По пальцам, то и дело скрючивающимся и сминающим юбку, по подрагивающим ноздрям, по взгляду, цепкому и примеряющемуся.

Маленькая герцогиня, своенравная и по-детски наивная, очевидно, всё же очень сильная личность, если ее люди относятся к ней так.

Горничная Нисайем готова была в любой момент броситься на меня, вырвать глотку и растерзать на месте.

Но отговорила Нису покидать супружескую постель.

—  Кто ты? —  задал я прямой вопрос.

И знал, что не ответить на него она не сможет. Ей, конечно, может хватить упрямства попробовать побрыкаться, но...

Я имею право знать. И здесь, в центре моих владений, сопротивляться этому праву она не сможет.

Она не стала даже пытаться.

Черты лица ее лица потекли и изменились —  скулы стали острее, глаза больше и светлее, прозрачнее. Зрачок с круглого изменился на вытянутый, рыбий, а на висках, там, где сквозь тонкую кожу синели ниточки вен, наросла чешуя. А еще на щеках, ключицах —  и глубже, уходя под одежду.

Шпильки рассыпались со звоном, и волосы рухнули из тугого узла светлой с прозеленью волной.

А на руках, меж пальцев с солидными загнутыми когтями появились перепонки.

Русалка.

Я, конечно, понимаю, в приграничье проблема с рабочими руками, но чтобы настолько?!

А речная дева смотрела с вызовом:

—  Мне собирать вещи?

—  Пока нет. Для начала, ответь мне на некоторые вопросы. Почему ты живешь с людьми?

Русалка дернула плечом:

—  Поссорилась с владычицей озера. Нашла себе новую госпожу.

—  И Аласский не возражал?

Снова пожатие плечами:

—  У старого Вольтура два десятка сыновей, и одна дочь. Когда она просит —  он редко отказывает.

—  Редко? —  заинтересовался я против воли.

Она на мгновение задумалась, и уточнила:

—  На моей памяти —  никогда.

—  Значит, герцог Аласский дочь баловал… А герцогиня?

—  Её светлость —  строгая, но внимательная мать, —  отозвалась Анабель (или как её там), аккуратно подбирая слова.

Ясно. Здесь стоит сделать зарубку.

—  Как давно тэе Нисайем прислуживает Нита Дроут?

Горничная мазнула по мне взглядом, и торопливо опустила его, пряча неодобрение.

—  С пяти лет, —  исчерпывающе ответила она.

—  Ты знаешь, почему герцог позволил ведьме находиться подле его дочери?

Быстрый взгляд снова мазнул по моему лицу, и прежде, чем я успел понять, что он выражает, русалка с насмешкой спросила:

—  Разве твои шпионы не доложили тебе, Алиссандр Вейлеронский? Матушка Рискин —  любовница Аласского!

Да-а-а. Распустила моя жена свою прислугу. Таких наглых девиц нужно держать в ежовых рукавицах.

И ведь понимает же, стерва, что информация мне сейчас важнее, чем её дерзость. И пользуется.

—  В отличие от герцога Аласского, я не имею привычки копаться в грязном белье соседей. Мои шпионы заняты сбором стратегически полезной информации, а не выяснениями, кого еще огулял тэйр Вольтур, —  ответил я сквозь зубы. И поторопил, — Ну! Причем здесь это?

Русалка посмотрела на меня свысока, и снисходительно ответила:

—  Нита —  дочь Рискин Дроут, —  и продолжила медленно, неохотно. Врать мне она не могла, поэтому вынуждена была говорить правду. —  Это было еще до меня, так что я сама не видела. И не могу знать. Но, говорят, Ри Дроут здорово потрепало, прежде чем она осела в замке Лунь. Верно, не хотела дочери такой же судьбы. И раз уж они любовники…

Она снова дернула плечом в своем излюбленном жесте.

—  Что ты будешь делать, если я тебя выгоню?