Муж на час

— Я спрашиваю, может ли кто-нибудь подтвердить, что сегодня, в пятнадцать часов пятнадцать минут вы находились вне этой квартиры? — повторил оперативник, цепко вглядываясь в её лицо, словно пытаясь не упустить малейшие нюансы его выражения.

— Ну, я могу, — Игорь чувствовал, как сначала напряглось, а потом расслабилось плечо под его ладонью.

— То есть, вы утверждаете, что видели в указанное время гражданку Богатову где-то вне этой квартиры? — теперь дознаватель поднял глаза на Игоря, и тот подумал, что есть в этом взгляде что-то удавье.

— Не видел. Я ей звонил, и она попросила приехать, потому что сильно подвернула ногу.

— Значит, прямого алиби у гражданки Богатовой нет, — кивнул оперативник с видом «что и требовалось доказать».

— Алиби, может, и нет, а растяжение связок есть. Люд, размотай повязку, покажи человеку.

Людмила поспешно кивнула и стала распутывать узел на щиколотке. Платок сполз, открыв изрядную опухоль.

— До машины на одной ножке допрыгала. Я хотел её в травмпункт отвезти, да она сюда рвалась, сценарий этот свой забрать, — продолжал дружелюбно объяснять Игорь, наблюдая, как скучнеет лицо дознавателя. Тому уже стало ясно, что растяжение самое настоящее, и доказать, что Людмила сначала завалила сценариста, а потом по-быстрому сбежала на Поклонную гору, организовала себе травму и как ни в чём не бывало вернулась на место преступления будет не так просто, как хотелось бы. Одно дело взять дамочку на испуг, чтобы чистосердечно призналась. Другое — продираться через медицинские заключения и пусть косвенные, но всё-таки свидетельские показания.

— Ребята, наверное, смогут время подтвердить, — вспомнила Людмила. — Парень с девушкой, которые помогли мне до скамейки добраться. Они там, наверное, каждый день на роликах катаются. Они видели, как я упала.

— Ладно, будем разбираться, — окончательно сдался милиционер. — Пожалуйста, постарайтесь в ближайшие две-три недели не уезжать из города, у следствия могут появиться к вам вопросы.

— Хорошо, — кивнула Людмила, а парень, похлопав по карманам, вытащил пачку сигарет и досадливо смял — пустая.

— Угощайтесь, — Игорь протянул свои, тот выудил одну сигарету, кивнул благодарно и пошёл курить на кухню. Игорь — за ним.

— Эх, сейчас бы за город, с удочкой посидеть, — сказал оперативник, мечтательно выпуская дым. — Пол-отделения в отпуске, ишачу тут за себя и за того парня.

— Да, работа у вас — не позавидуешь, — согласился Игорь, открывая форточку. — Разборки криминальные, и вообще…

— Вот-вот, вообще — это именно то самое. С дерьмом всяким валандаюсь. То козёл один повадился у девчонок в метро мобильники вырывать. Они же, дуры беспечные, «Нокии» свои навороченные повытаскивают, мне зарплаты столько не платят, сколько эти их трубки стоят, сидят, в «крестики-нолики» играют. А он присматривается. На ближайшей станции дождётся, пока «Осторожно, двери закрываются», рванёт трубку из рук и — на выход. Пока эти девицы до следующей станции доберутся, пока в милицию заявят… Вчера успел от Парковой до Парка победы в восемь трубок урожай собрать, пока мы его возле станции перехватили. По статье за грабёж пойдёт. Или, вот, бытовуха на прошлой неделе подвалила. Бабуся с дедусей, божьи одуванчики, муж с женой по семьдесят лет. Чего-то там не поделили, приревновала она его к соседке, что ли, ну, и шарахнула скалкой по спине. У деда — трещина в позвонке и паралич. И что теперь с его бабкой делать — никому не ясно. Если сажать, то кто будет за ним, неподвижным, ухаживать? Так что дежурит пока в больнице возле своего деда под подписку о невыезде. С ложки его кормит и судно подкладывает. Такая вот у людей любовь!

Милиционер сделал паузу на затяжку и продолжил небрежно, между прочим.

— А эта-то, Людмила, что со своим Львом Романычем не поделила — ума не приложу.

— Да не было её здесь, понимаешь? Не было, — сказал Игорь.

— Уверен? — тоже перешёл на «ты» оперативник.

— Уверен. Не тот у неё характер, чтобы башку старику проломить, на Поклонку сбежать и устроить себе растяжение связок. Бредит сценарист, померещилось ему.

— Ему, может, и мерещится, — согласился милиционер. — Только ведь нам на ноль-два в полчетвёртого звонок был, что, мол, здесь, по такому-то адресу, в квартире лежит убитый мужчина.

— И что?

— Да вот, думаю, может гражданка Богатова гражданина Розенберга по головушке всё-таки тюкнула, решила, что насмерть, с перепугу вызвала милицию, удрала куда подальше, с перепугу же ногу себе подвернула и решила, что теперь можно и тебя позвать для алиби, и вернуться, посмотреть, совсем старичка прикокнула, или дышит ещё. Как версия, ничего так?

— Ничего, только мимо, — кивнул Игорь. — Она мне не звонила — я сам ей позвонил. И ногу уже к тому времени она подвернула. Тебе очень долго придётся доказывать, что нападала она.

— Недолго, — прищурился оперативник. — До тех пор, пока Лев этот Борисыч оклемается и сможет дать внятные показания. Устроим ему очную ставку, вот тогда и поглядим.

— Поглядим, — кивнул Игорь, понимая, что теперь ему придётся из-под земли добывать подростков, которые видели Людмилу на Поклонной горе.