Муж на сдачу

Цилен бегло просканировал Гвинет и вопросительно выгнул бровь, повернувшись к Визару.

— У нас магия появилась.

— У кого — у нас?

— У Их Сиятельства. Огонь.

— Хорошая шутка, — сердито отреагировал Цилен. — А серьёзно?

— Миледи, покажите, пожалуйста.

Гвинет попыталась вызвать пульсар, но ничего не получилось.

Хмыкнув, Визар произнёс:

— Надо немедленно вызвать императора, рассказать ему о произошедшем.

Цилен расширившимися глазами смотрел на пульсар, который мгновенно завис перед лицом Визара.

— Единый, но… как??

— Миледи, простите мне эту вольность, я должен был показать коллеге проблему, так сказать, лицом, — Визар старался не делать лишних движений. — Втяните его обратно, это были только слова, никому ничего сообщать я не собираюсь.

Гвинет машинально проделала уже привычные действия, мельком отметив, что отзывать сгусток Огня у неё получается уже почти без напряжения.

— Ничего не понимаю, — Цилен рассматривал ауру женщины. — У вас на самом деле появился дар. Как это возможно? Насколько я помню, изначально вы имели стихию Воды? Но всю магию забрал Елиазар. Я неоднократно осматривал вас, и, если бы у вас оставалась магия, непременно заметил бы.

Гвинет пожала плечами — она понимала ещё меньше, чем растерянные целители.

— Миледи, нам жизненно необходимо посоветоваться с кем-то, кто знает о магии стихий больше нас, — мягко заговорил Визар. — Обещаю, что всё останется в тайне, пока вы сами не разрешите нам рассказать Его Величеству.

— Ради вашей же безопасности мы должны понять, что происходит, — поддержал Цилен.

— С кем вы хотите посоветоваться?

Целители переглянулись и дружно выпалили:

— С мэтром Фоллером, ректором Имперской Академии Магии.

— Зовите, — вздохнула Гвинет. — Но помните, о чем я просила — никаких нашествий магов, Его Императорского Величества и других придворных. Я согласна только на мэтра и только в том случае, если он будет молчать, хотя бы, неделю.

— Я обещаю, — Визар поклонился и вынесся из комнаты.

Графиня огорченно вздохнула.

— Не переживайте, миледи, — немедленно отозвался Цилен. — С детьми всё в порядке. Конечно, такого никто не припомнит, чтобы у лишенной магии женщины она вновь появилась, причем, со сменой стихии, но я уверен, мы со всем разберемся.

— Я хочу побыть одна, — попросила графиня. — У себя в спальне. Без слуг и целителей.

— Конечно, миледи. Отдохните, я буду за дверями ваших покоев. Если что-то понадобится, зовите.

С облегчением, Гвинет осталась одна.

Единый, что теперь будет? Откуда у нее дар, ещё и Огня? Надо найти Энгеля, она должна сообщить ему новость!

На последней мысли женщина сникла — как она его найдет? Одну бродить по замку её никто не пустит, попросить целителя позвать Его Милость? Какой довод она приведет, почему ей так срочно потребовался барон, если она с ним рассталась всего половину оборота назад?

Если бы она умела отправлять вестники!

Но она о магии имела весьма поверхностное представление — что она есть, что у женщин её забирает супруг, что магами могут быть только мужчины. Её, вообще, ничему, кроме ведения хозяйства, не учили, и что ей теперь делать?

Один из целителей что-то нес про особенных детей, но она уверена, её это не касается — к Михаэлю никакой тяги не возникло, была тягостная обязанность.

Однажды, совершенно случайно, она увидела, как выдают замуж лошадь. Животное завели в станок из деревянных брусьев и крепко привязали. Один человек стоял возле морды кобылы, два других — по бокам. Ещё двое вывели жеребца. Графине было очень жалко лошадь, которую, как и её саму, никто не спросил, нравится ли ей этот кандидат в мужья. С тех пор она часто думала, что и её также завели в станок и крепко привязали, чтобы не дернулась или не сбежала. О каком притяжении или симпатии может идти речь?

С Энгелем всё было иначе. Поначалу она обратила внимание не него только от отчаянья, но постепенно… Хотя, кому она врёт? Энгель ей сразу понравился, с первой минуты, как она его увидела — веселый, внимательный, он не избегал её, как супруг. С бароном было о чем поговорить, он оказался прекрасным рассказчиком, при этом, всегда был безупречно вежлив.

Когда она воспользовалась зельями, от страха ничего приятного не почувствовала, да и барон был нетерпелив, о её удовольствии не позаботился. Тем не менее, она вспоминала ту ночь со странной смесью благодарности и стыда, и, Единый, о чем она думает! — не раз поймала себя на мысли, что хотела бы ещё раз оказаться с Энгелем в одной постели.

Решившись, женщина вызвала камеристку.

— Стани, прикажи принести мне ромашкового отвара и найди барона Делаверта. Мне необходимо с ним срочно переговорить.

— Барона Делаверта? Может быть, барона Кроуф, вашего опекуна?

— Стани, я ясно выразилась, с кем мне необходимо поговорить.

— Да, миледи. Простите.

— Насчет барона никому не поручай, сама сходи. Если целители или кто-то другой спросят, скажешь только про отвар.

— Да, миледи.

Сначала принесли отвар, потом вернулась камеристка, покосилась на служанку, дождалась, когда ты выйдет из комнаты и рассказала:

— Миледи, барон покинул замок.

— Покинул? Когда?