Муж-незнакомец

– Но обращаться в парламент, Селеста? – послышался голос леди Хэммонд с ближайшей дорожки. – Подумайте, какой будет скандал!

– Я только об этом и думаю последние пять лет, – ответила вдовствующая леди Грейсон. – Я никогда не испытывала такого унижения, как сегодня днем, когда они не явились на обед. Который, кстати сказать, оказался превосходным.

– Благодарю вас. – Последовала долгая пауза, затем: – Грейсон, видимо, очень увлечен своей женой.

– Только в самом примитивном смысле, Ифигения. Кроме того, она не хочет оставаться замужем. Она не только доказала это своим поведением за последние четыре года, но сама мне сказала об этом.

– Не может быть!

Рис прищурился. Не могла Изабелла сказать подобную чушь матери Грейсона!

– Сказала, – повторила вдова. – Мы с ней договорились помочь друг другу.

– Вы шутите!

Боже милостивый! Рис чуть не зарычал с досады. Белла не обрадуется, когда они встретятся в следующий раз. Будь он проклят, если ему не придется опять вытаскивать ее из очередной неприятности!

Дождавшись, пока дамы отошли подальше, Рис выбрался из своего укрытия и тайком направился через сад к дому, где его ждали греховные удовольствия.

Эбби помедлила немного возле двери Трентона, раздумывая над тем, нужно ли ей постучать, прежде чем войти, или теперь она имеет право прямо входить без доклада. Она все еще не решила, как поступить, когда дверь распахнулась и сильная рука втащила ее внутрь.

– Какого дьявола ты возишься так долго? – недовольно сказал Трентон, закрывая задвижку. В его сердитом взгляде сквозило восхищение.

У нее снова все внутри перевернулось.

На Рисе был бордовый шелковый халат, открывавший взгляду завитки темных волос на груди и волосатые икры ног, выдававшие, что под халатом на нем ничего нет. Подбоченившись, он разве что не притоптывал ногой, олицетворяя собой жгучее нетерпение.

Ждал ее.

Как же он прекрасен! Само совершенство! Эбби громко вздохнула. У него, скорее всего не все в порядке с глазами, раз он не замечает отсутствия у нее физической привлекательности, но ей не стоит на это жаловаться.

Он протянул к ней руки, и она поспешно отступила в сторону.

– Подождите!

– Чего? – Он еще сильнее нахмурился.

– Я… я должна вам кое-что показать.

– Если это не ты, обнаженная и изнывающая от страсти, – фыркнул он, – то меня это не интересует.

Эбби рассмеялась.

Она наблюдала за ним во время обеда, отметив его природное обаяние и шутливую манеру общения. Дамы, сидевшие по обе стороны от него, были полностью очарованы, но она часто чувствовала на себе его взгляд.

– Уделите мне минутку. – Эбби требовательно изогнула бровь, когда он открыл рот, чтобы возразить. – Это мне предстоит расстаться с девственностью. Как только мы окажемся в кровати, я уступлю руководство этим процессом вам. И все же до тех поря бы предпочла, чтобы вступительная часть проходила под моим контролем.

Губы Трентона подергивались, в глазах пылало пламя, заставившее ее дрожать от предвкушения. Если судить по его поведению в саду, он был готов проглотить ее.

– Как пожелаешь, милая.

Зайди за небольшую ширму, она начала раздеваться. Все происходило совсем не так, как Эбби рисовала в своем воображении, представляя себе расставание со своей девственностью. Не было нежного, терпеливого мужа, который ждал бы ее и обращался с ней как с тонким фарфором. Не было кольца на ее пальце и имени, добавленного к ее собственному.

– Какого черта ты там делаешь? – заворчал Рис, словно она была самой прекрасной женщиной на свете, заслуживающей столь жадного интереса.

Он умел посмотреть на нее так, что она и вправду чувствовала себя прекрасной.

– Я почти готова. – Эбби выбрала платье, которое можно было легко снять без посторонней помощи, но все же это потребовало определенных усилий. Наконец она все-таки освободилась от него и приготовилась. Набрав в грудь побольше воздуха, она вышла из-за ширмы.

– Какого черта… – Его слова потонули в молчании, когда он прекратил шагать из угла в угол и повернулся к ней лицом.

Она боязливо застыла под внезапно опалившим ее пламенем его взгляда.

– Привет.

– Эбби! – Всего одно слово, но полное благоговения и желания. – Боже мой!

Она беспокойно теребила пальцами глубокий вырез красной ночной рубашки.

– У мамы грудь была больше, поэтому, боюсь, мне не удалось показать этот наряд с лучшей стороны.

Трентон приблизился к ней со свойственной ему утонченной грацией, щеки его пылали, губы слегка приоткрылись от участившегося дыхания.

– Если бы этот наряд оказался тебе впору, я бы не устоял на ногах.

Покраснев, она отвела взгляд, упиваясь чувствами, которые он пробуждал в ней.

– Благодарю вас.

– Нет, милая, – пробормотал Рис; голос его слегка, хриплый и более низкий, словно струился, журча, по ее спине. – Это я благодарю тебя. Я высоко ценю чудный дар, который ты отдаешь мне.