Муж-озеро

Дети не то чтобы активно протестовали, но тут же начали расползаться по поляне, стремясь оказаться вне зоны ответственности. Не удалось уйти только указанному Михаилу – худенькому юноше в очках и с отросшими патлами, который вздумал препираться и тем обратил на себя внимание. Эмме достаточно было формального исполнения распоряжения; разве что мальчика нужно было уравновесить девочкой.

– Лепнева! Иди-ка сюда. Сюда, а не туда. Смотрю, тебе делать нечего. Есть чего? Вот сейчас и будет чего. Бери мешок и иди с Воронковым. Танюш, все нормально, это наши орлы. Вера вот делала доклад на тему экологии… Правильно, Вера? Можно сказать, лучшие кадры!

Танюша поспешно поставила кружку на землю, подобрала свой антимусорный реквизит и поднялась. «Лучшие кадры» поняли, что от внезапной повинности им не отвертеться, и покорно подошли, всем своим видом выражая уныние по поводу предстоящего мероприятия. У Веры Лепневой была розовая челка и зеленоватый затылок; краска уже успела смыться и побледнеть, но все равно в сочетании с простым, круглым, румяным лицом она смотрелась нелепо, так что даже сережка в носу не могла смягчить противоречия.

– Ну чего скисли? А говорили, делать тут нечего. Вот вам и дело нашлось, общественно-значимое. Танюш, ты их это… не щади. Им полезно!

Выходила какая-то путаница: то ли это были активисты, увлеченные экопроблематикой, то ли тунеядцы, которым нужна трудотерапия. Но Эмму данное обстоятельство не слишком заботило, она не собиралась долго задерживаться мыслью на этом сюжете. Танюша, сообразив это, решила поскорее увести подневольных тружеников из поля ее зрения.

– Ну что, пойдемте, ребята? – робко сказала она. – Не беспокойтесь, там работы на десять минут…

Она и так боялась подростков, а сейчас и вовсе вся скукожилась под гнетом вины перед ними. Ну зачем, зачем Эмме пришла в голову мысль отправить ее руководить общественными работами? Вот, теперь они ее ненавидят, особенно эта коза с розовой челкой. И она их прекрасно понимает. Приперлась тут какая-то старая пниха со своей экологией. Теперь из-за нее им еще и в говне рыться надо. Ладно-ладно, спокойно. Сейчас она отойдет в лес и сбросит балласт. А заодно постарается перед ним (балластом) реабилитироваться. Танюша бодро зашагала по тропинке и, обернувшись, помахала рукой с заговорщицким видом – мол, все будет в порядке, договоримся, надо только сбежать подальше! Лепнева и Воронков медленно побрели следом.

– Ты еще заходи, Танюх! – напутствовала издалека Эмма. – Ты вообще потом куда собиралась?

– Ой, сегодня уже не успею, Эммочка! – с облегчением крикнула Танюша. – Мне ж еще пол-озера обойти надо. Да ничего, не в последний раз!

– Давай-давай!

Лагерь остался за деревьями, и Танюша еще прибавила шагу. Она была бы не против, если бы ее паства решила взбунтоваться и вообще бы не пошла за ней, а пересидела где-нибудь в сторонке. Однако, пройдя по тропинке несколько шагов и с надеждой оглянувшись, она увидела вдали колоритную парочку. Ишь ты, не отстают. Должно быть, еще не знают, что «так можно было». Она приостановилась. Школьники подошли со скучающим видом.

– Ребята, вобщем… Эмма Георгиевна… Короче, помогать мне не надо. Я сама справлюсь. – Танюша страшно конфузилась и потому отстреливалась короткими фразами, прикрывая отступление. – Там чего. Там небольшая кучка. Я ее быстро уберу. Чего вам возиться? Вы лучше это… погуляйте у озера.

На лицах паствы изобразилось удивление. Они переглянулись, видимо не зная, как реагировать на эту новую вводную. Воронков сделал движение, чтобы повернуть назад; однако остановился, потому что Вера не двинулась с места.

– Да ладно, чего, мы поможем. Все равно не хрена не делаем.

– Типа природу беречь надо! – криво ухмыльнулся Воронков, оглядываясь на товарку.

– Давайте, ведите, показывайте, где там ваша куча. – Вера, сама не зная отчего, приободрилась. Может, она почувствовала застенчивость Танюши и инстинктивно взялась рулить ситуацией. – Перчатки-то есть?

– Есть…

Значит, предстоит еще пятнадцать минут мучений. Ну ладно, надо взять себя в руки. Сейчас школьники увидят помойку за кустами, дружно скажут «бе-е-е» и уйдут. И она, наконец, останется одна.