Муж-озеро

Теперь в мусоре возились пятеро. Пять поп, обтянутых у кого джинсами, у кого капроновыми штанами, поочередно задирались кверху. Вновь прибывшие быстро прошли цикл посвящения: сначала брезгливо морщились, потом вошли во вкус, потом увлеклись, потом ощутили значимость своей миссии, а под конец уже занялись сборкой идеологии.

— Нет, вот все-таки не понимаю, ну как можно столько мусорить? — с осуждением говорила Сашка.

— Общество потребления! — вторил Василий.

— Вот если подумать, сколько из всего этого можно полезного сделать… если переработать. Вот за границей, говорят, все перерабатывают.

— Там таких помоек нет!

— Все от людей зависит. Потому что у нас люди — свиньи.

— Ну не все же!

Сашка вздохнула и грустно улыбнулась. Это означало, что собравшиеся в Куче — тот самый узкий круг не-свиней. А насчет остальных есть большие вопросы!

— А вы… вы прямо одна здесь живете? — решила продолжить расспросы Вера.

Они с Танюшей теперь работали на пару: одна держала раскрытый мешок, а другая сгребала со дна ямы оставшуюся мусорную массу. Перегнившая и спрессованная под весом верхних слоев, она казалась почти однородной.

— Одна. Ну, иногда ко мне знакомые приезжают… Походные друзья.

— А у вас… мужа нет?

Танюша на секунду остановилась, а потом продолжила загружать вонючий улов.

— Н-нет… Теперь нет. Раньше был.

Незачем было отвечать так подробно, думала она. Вряд ли этой девице действительно интересно, есть ли у нее муж. Но Танюшу так редко о чем-то подобном спрашивали, что ей самой очень захотелось об этом поговорить. Даже просто посмаковать это чудное слово «муж». В нереальном сочетании со словами «я» и «мой». Послушать, как это звучит. Поэтому она ответила так, чтобы Вера продолжила спрашивать.

— Гм… а он… Вы развелись?

Танюша задумалась.

— Он… умер.

Наверное, она думала слишком долго для такой простой фразы. Вера ей не поверит. Подумает, что мужик ее просто бросил. Что несложно заключить, поглядев на Танюшу. Но все равно ей было приятно говорить о нем. Даже в сочетании со словом «умер». Тем более, что это не так. Ты мертв, если тебя забыли. А если о тебе говорят — значит, ты существуешь.

Вера изобразила сочувственную гримасу. Мусора в яме почти не осталось — они подгребали последнее.

— Ничего себе, как мы быстро! — гордо изрекла Саша.

— Быстро?! Это потому, что мы большую часть до вас выгребли. Смотрите, сколько мешков! Еле на ногах стоим.

— Спасибо вам, ребята. Я правда не ожидала, что мне помогут, — поспешила вставить Танюша. — Это просто круто, ей-богу!.. — У нее были весьма туманные представления о подростковом сленге, и она считала, что слова типа «круто» они должны оценить. — Это ж надо — всю кучу разобрали. Теперь остается только перетаскать на помойку. Но это я за неделю как раз и сделаю.

Плотный строй черных мешков у борта пустой ямы выглядел, действительно, круто.

— Да чего, сами вынесем! — продолжал храбриться Воронков. — Найдем палки, привяжем и отнесем. Трудно, что ли!

— Вынесем как-нибудь, — пожал плечами Василий.

Они еще не знают, что мешки на палке имеют свойство утяжеляться каждые десять метров, подумала Танюша. К концу первого километра они станут уже неподъемными. Но вслух она сказала другое.

— Если сможете — будет классно. А пока идите обедать. Если там еще что-то осталось, конечно. А то ваша Эмма Георгиевна меня убьет. Мало того, что я проэксплуатировала детский труд, так еще и без еды вас оставила.

— Риса не останется?! Ха-ха. Это же такое гэ, его никто не ест.

— Ага, помнишь, как в прошлый раз полкотла выбрасывали? Нас еще мыть потом заставили.

Но обед как повод уйти был хорош. Мусор, при всех его достоинствах, уже немного надоел, хотелось сменить картинку.

— Короче, по пути на станцию мешки захватим.

— Спасибо! Только не очень напрягайтесь все же. Они тяжелые.

— Тяжелые? Да они ва-аще ничего не весят.

Воронков, Василий и Саша попрощались и зашагали по тропинке к лагерю. Но Вера задержалась. Ей вдруг пришло в голову, что эта Татьяна-как-ее-там, несмотря на свой полубомжатский вид, может быть источником некоей романтической байки, которая будет иметь успех в ее, вериных, устах. Она сделала робко-искательное лицо.

— Татьяна… э-э, забыла ваше отчество…

— Вообще Борисовна, но можно просто Таня.

— Таня… А можно вам еще один вопрос задать?

— Можно.

— А почему вы именно это озеро убираете? Оно для вас… э-э… что-то важное значит?