Муж-озеро

Танюша стащила с палки мешки и канистру и покидала их в контейнер. Это был ее 287-й мешок с начала сезона. А до конца сезона оставалось еще 74 мешка, хотя точного числа она, понятно, еще не знала. И она собирала, увязывала и относила их на станцию до глубокой осени. Но вот что интересно: из бывшей кучи за детским лагерем ей больше ничего не пришлось доставать. Потому что больше никто и ничего не пожелал в нее кинуть! Информация о ней как о мусорной яме навсегда стерлась из памяти посетителей Озера. В качестве обычного углубления в земле она дожила до зимы, и была укутана снегом. Когда весной снег сошел, оказалось, что уложенные Танюшей кусочки мха ожили. А вскоре посреди моховой мозаики вытянулась к солнцу тоненькая веточка, и на ней распустились душистые розовые цветы.

Глава 5. Конфеты

На бревне у тлеющего утреннего костра сидел Ион и наощупь, без зеркала, скреб подбородок дешевым бритвенным станком. Танюша, стоя у своего полусобранного рюкзака и украдкой глядя на него, думала о том, что в этот момент он вряд ли смог бы выглядеть брутальней, даже если бы брился не станком, а топором, как в рекламе. Ион скосил глаза и поймал ее взгляд. А так как он терпеть не мог выглядеть брутальным и вообще сколько-нибудь значительным, то мгновенно скорчил потешную гримасу и сдавленно прохрипел:

— Только бы не нанести себе сорок восемь фатальных ножевых ранений…

Стоявшие рядом прыснули от смеха.

— Ионыч, а ты мылить рожу не пробовал? — хихикнул Игорек. — Есть такое свежее изобретение человечества — с мылом бриться. Или у вас в лесу еще не слыхали?

— Ой, так можно было, да? А у меня и мыла-то нет.

— У меня тоже нет, ха-ха. Я вообще в походе не бреюсь. Попроси у девчонок. Может, пожертвуют.

— Вы чего, какое мыло! Танька не позволит. Это ж неэкологично. Мыло — это химия. Природе — страшный вред. — Мишаня ввел в комедию нового персонажа и сам первый захохотал своей находке.

— Танюш, то есть мыться тоже нельзя? — обрадовано подхватил Серега.

По утрам он уныло себя чувствовал, и был не прочь посмеяться.

— Мыться можно, но специальными экологически безвредными средствами. Такие продаются, — сказала Оля.

Ей и самой было смешно, но скрывать истину она не имела права.

— Погоди, Танюш. А вот то, что это средство производится в пластиковом флаконе, это как? — настаивал, хохоча, Мишаня. — Это значит, во-первых, вред от его производства. Во-вторых, вред от его утилизации. Причем неважно, будет он гнить на свалке или типа перерабатываться. Потому что на типа переработку понадобится электроэнергия. Как, кстати, и на производство. Короче, как ни крути, а все некошерно получается!

Мишаня упорно желал иметь в оппонентах Танюшу, хотя вовсе не она предложила идею «экологичного средства». Петя тоже решил внести свою лепту.

— Таня, а я вот давно хотел тебя спросить. Так как ты все за экологию выступаешь. Вот как же так получается — ты же зубы чистишь! И сплевываешь пасту на снег. Как можно? Она же тоже из химии.

— Так, хватит, отстаньте от человека. — Разумная Оля сочла, что на сегодня веселых избиений Танюши уже достаточно. Хотя, вроде бы, сама избиваемая была не против. Во всяком случае, незаметно было, что она обижалась. — Чёт я не вижу, чтобы все были собраны.

— Я жду, пока мне тент отдадут, — оправдывался Петя. — Мне только его приторочить осталось.

— Я тоже почти готов! …И все-таки, как ты объяснишь это противоречие? — уже тише спросил Мишаня, когда Оля отошла.

Танюша подняла с земли гремящий мешочек с банками — он снова был маленьким, потому что большая часть теперь ездила в рюкзаке Иона — и метнула на его хозяина робкий взгляд, словно ища поддержки. Ион виновато улыбнулся в ответ — мол, прости, не думал, что шутки перекинутся на тебя.

— Никак, — неожиданно сухо ответила она.

— То есть как — никак? Тебе что, все равно на природу? — притворно возмутился Мишаня и оглядел всех, призывая продолжить любимый аттракцион. — Ты ли это, Танюша? Я тебя не узнаю.

— Я никак не могу объяснить это противоречие. Я чищу зубы и сплевываю на снег. А паста — это химия. Я виновна и меня нужно покарать.

— Погоди-погоди, Татьяна! — не удержался Серега. — То есть ты признаешь, что, гм, твои действия не совсем соответствуют твоим декларациям?

— Таня, ты ранишь нас в самое сердце! — воскликнул Игорек, переглянувшись с Серегой. — Все эти годы мы считали тебя нашей честью и совестью. А оказывается, это был обман и лицемерие?

— Увы, так оно всегда и бывает, — ухмыльнулся Мишаня.

— Я виновна и меня нужно расстрелять, — повторила Танюша, не сводя глаз с клапана своего рюкзака.

— Нет, ты скажи, так это был обман?

— Ты ответь на вопрос конкретно!

Танюша отказывалась следовать заданному направлению, и это лишало шутку смысла.

— Нет, Танюша, расстреливать мы тебя не будем. Это тоже неэкологично. На тебе слишком много пластика и капрона. Куда это девать?

Аттракцион закончился. Туристы поочередно вскидывали на спины рюкзаки (уже изрядно полегчавшие к концу похода) и выходили на лыжню.

— Ионыч, ты замыкаешь?

— Виноват, замешкался. Я догоню!