Муж-озеро

— Ионище, ты нам должен компенсацию! Да-да, не прячься. Мы с девчонками запланировали в этом походе похудеть. Я на три кило, Ольчик на два, Таня… Танюшка, ты на сколько похудеть хотела?.. Молчит, стесняется. Но я знаю, она тоже на два хотела. А ты пришел и все порушил! — Ксеня, заливаясь счастливым смехом, пыталась попасть в Иона снежком, а он, строя уморительные гримасы, уворачивался и прыгал в разные стороны. — Вот тебе, вот, получай! Как мы теперь похудеем, если ты нам тропить не даешь? Все себе забрал, подлюга.

— А вы меня догоняйте, девчонки, вот и похудеете! — отвечал Ион, прячась за широкой спиной Данилы.

— Сейчас мы тебя так догоним! — вопила Оля, и они вместе с Ксеней, добежав, роняли его наземь и наваливались сверху. — А-а-а! О-о-ой!

Летели во все стороны снег и смех, бесформенная куча из Иона и девчонок каталась туда-сюда, зрители одобрительно поддакивали, и даже Серега, не выдержав, начинал хохотать, обнажая зубы с серебряными коронками.

— Да блин, девки, выпустите вы его… Уморите же от любви…

Танюша и смеялась, и плакала, и рвалась туда же, в кучу, но все же стояла на месте, боясь показаться неуместной. Наконец, пленник был освобожден; охая и отряхиваясь от снега, он шарил в поисках своей шапки и вдруг встретился с Танюшей взглядом. И сразу вместо безмятежного веселья появилась виноватая улыбка: мол, прости дурака — заигрался. Танюша поспешила засмеяться в ответ — что ты, что ты, веселись, милый, пусть тебе будет хорошо!

— Ион Криштяну был затоптан влюбленными в него женщинами. Какая страшная смерть! — декламировал Петя, и Танюшу больно резануло в груди.

«Нет, нет, невозможно. Они не могут быть в него влюблены. Это я влюблена, я — влюбленная женщина…»

— Одной влюбленной не хватает, — сказал Ион, глядя на Танюшу и отдуваясь. — Вот если бы еще и она навалилась, тогда точно помер бы. Она меня пожалела, а значит — больше всех влюблена. Вот ей за это…

Из кармана ветровки извлеклась очередная мятая конфета с табачным запахом. Рука Иона картинно поднесла конфету Танюше, и та взяла ее своей дрожащей рукой. Все вышло так ладно и красиво, что все снова одобрительно загудели, будто аплодируя удачной пьесе. Никто и не догадался, что у Танюши испарина выступила на спине, и она едва устояла на ногах от дрожи.

На обеде накануне того дня, когда Ион должен был повернуть назад, Серега долго о чем-то совещался с Игорьком и Олей. Она была завхозом группы, так это выглядело это, как переговоры командного состава.

— Не нравится мне это, — громко сказал Мишаня, чтобы участники совещания его услышали. — Что это они там с начпродом перетирают? Небось, пайки урезать хотят. Эй там, у меня и так штаны падают!

Наконец, совещание закончилось. Руководящая тройка вернулась на свои места на выложенных кружком рюкзаках. Посередине круга на двух седушках красовался самый желанный в снежных лесах натюрморт: поделенный и разложенный по порциям перекус. Орешки, сало, конфеты приветливо выглядывали из мисок. А поодаль, словно новобранцы, выстроились рядком разномастные кружки: они ждали, когда в каждую из них плеснется немного живительного горячего чая из термосов. Руководство расселось, и это было сигналом к разбору мисок.

— Меняю три конфеты на сухарик! — возвестил Ион, ковыряясь в яствах своими длинными и тонкими, как пинцет, закопченными пальцами.

— Демпингуешь! — с деланным возмущением отозвался Мишаня. — При таких убийственных котировках я останусь без лишних сухарей. А раньше Танюшка мне за одну конфету три давала!

— Хочешь, так отдам сухарик? — смеялась Танюша, протягивая Иону маленький квадратик сушеного хлеба.

— Ты вроде сало не любишь? — с надеждой потянулся к Иону Данила. — Готов отдать два сухаря…

— Ничего себе предложения! Сало — задаром. Ионыч, не соглашайся, это разводка! — кричал развеселившийся Петя. — Я тебя спасу от этих коварных проходимцев. Даю тебе за сало три сухаря!

— Три сухаря и две черносливины, уж если на то пошло! — подхватила Ксеня.

— Ребят, ребят, не ссорьтесь, всем достанется, — довольно хихикал Ион, доставая из кармана ножик.

Шматок сала быстро разлетелся по трем страждущим мискам. Можно было не сомневаться, что продавец «забудет» забрать положенную ему плату из сухарей, а покупатели не станут напоминать. Игорьку и Сереге тоже хотелось поучаствовать в этом шутливом торге (тем более, что результаты выходили вполне существенные и сытные), но серьезность момента мешала. Ни он, ни Игорек пока не приступали к еде, желая прежде решить важный организационный вопрос.

— Ионыч…

— Ты опоздал, он уже мне обещал сухари! — не унимался Мишаня.

— Миш, спокойно. Ионыч, у нас к тебе разговор есть.