Муж понарошку (СИ)

Друг-пермяк, майор в отставке Федор Константинович поначалу не обращал внимания на Алексеевы душевные терзания, предоставляя ему страдать молча и лишь время от времени отвлекая ностальгическими разговорами о прежних днях. Федор был уже дедом, и его первая внучка, трехлетняя Олечка, как раз гостила у прародителей. Это был настоящий ангел с золотистыми кудряшками, завораживающе огромными глазищами, нежным голоском и такими крохотными мягкими ладошками, что в Алексее все нутро переворачивалось, когда девочка прикасалась к его щеке или руке. Он баррикадировался изо всех сил, но в голову все равно прорывались предательские мысли о том, что у них с Надей могло бы родиться примерно такое же сокровище, и он обожал бы его до умопомрачения. Так же, как и саму супругу. Черт возьми, кажется, только теперь он до конца осознал, насколько его поглотило чувство к этой юной девочке... всего, без остатка. В его душе не осталось уголка, не занятого Надей. В его мозгу не было места, которым бы он не думал о ней. Но, как и множество раз в прошлом, он твердо решил направить это чувство на достижение максимально счастливой жизни для Нади. И в этой жизни нет места для него.

Алексей очень понравился Оленьке – она практически не слезала с его коленей, постоянно лопотала своим сбивчивым, шепелявым говорком, заглядывала ему в глаза своими невыносимо прекрасными, чистыми голубыми озерами. Пробует свои чары, – думал он с усмешкой, но не испытывал ни малейшего неприятного чувства. Жена Федора – Елизавета Даниловна – постоянно отгоняла внучку от гостя, твердя, что она не дает ему спокойно вздохнуть, а Алексей мягко и вежливо отгонял заботливую бабушку и получал истинное удовольствие от общения с девочкой. Через пару дней ее все же забрали родители, и дом погрузился в тишину. Непонятно почему, она показалась Алексею гнетущей.

– Вы тоскуете по внучке? – спросил он у друга.

– Да, еще как! Дети придают смысл жизни. Лиза еще пару дней отдыхает да порядок наводит, а на третий мы уж с ней вместе вздыхаем: где там наша Оленька, скучно без нее. Ну, мы надеемся, что скоро у младшего тоже малыш появится – и будет у нас весело дольше и чаще.

Алексей покивал понимающе. Мысль об этом так глубоко засела в его голову, что не проходило и дня, когда бы он не вспоминал о ней. "Дети придают жизни смысл"... это правда. Какие из своих достижений Алексей сможет продлить в веках? Что он сделал хорошего для вечности? А подарить кому-то жизнь – вот это достойное дело. И не просто жизнь, абы какую, а хорошую, в достатке, в любящей семье, с должным воспитанием и образованием. У него пока еще есть на это силы...

Когда они остались в доме втроем, Федор стал замечать, как печален и задумчив его бывший боевой товарищ, и принялся потихоньку выспрашивать, что его гложет. Алексей отнекивался и отшучивался, но как-то после бани гостеприимный хозяин налил ему клюквенной настойки, они слегка накатили, и язык у гостя развязался.

– Я, вот, Лех, все ж не пойму. Вроде и ты, но что-то не так... Ходишь угрюмый какой-то, как в воду опущенный. И не ври, что мне показалось – я обман за версту чую. Говори, влюбился, что ли?

Алексей молчал, не мог выдавить из себя ни слова, но смотрел на Федора так, что тот и сам все понял.

– Ну, эт дело хорошее. Это давно пора... – пробормотал с улыбкой хозяин, подливая гостю настойки щедрою рукой.

– Ничего хорошего, – наконец хрипло выдавил из себя Алексей, опрокинув стопку в рот целиком и заев ее лимоном.

– Да как так? В чем проблема-то? Замужем она, что ли?

Алексей решил, что это отличный выход из затруднительной для объяснений ситуации и кивнул. Тем более, что это правда.

– Ну, брат, такое бывает... А сама-то она того... любит тебя, что ли?

– Да какая разница, Федь? Разве это что-нибудь значит? Если есть непреодолимое препятствие. Непреодолимое, с точки зрения порядочного человека. Какая разница, любит она меня или нет?

– Ну, если у них детей нет, то, может...

– Нет, – Алексей покачал головой. – Это тоже неважно. Не стану я женщину уводить из семьи. На чужой беде счастья не построишь. Ничего. Перетерплю как-нибудь. Да мне, может, поздно уже жениться-то, я ведь старый...

– Ну ты скажешь, старый! – фыркнул Фёдор. – Чай, в Европах-то раньше и не женятся.

– Ну и что? Они там и на площади перед храмом с голой ж*пой ходят – нам с них пример, что ли, брать?

Федор усмехнулся в пышные седые усы:

– Ты, брат, не передергивай. Жениться тебе надо обязательно. Не на этой, так на другой. Кому ж и продолжать род русский, как не тебе и таким, как ты?

– И чем это я таким заслужил?

– Ты на комплименты не напрашивайся, чай, не барышня. А старому товарищу на слово поверь. Даю тебе год. Не женишься – приеду и такого леща тебе выпишу – полетишь до самого Дальнего востока, – и добродушно рассмеялся.

Но гораздо больше, чем в делах сердечных, Алексей хотел получить от него совет по поводу работы в полиции, потому что Фёдор работал там несколько лет.