Муж понарошку (СИ)

– Да, я знаю, – ответила она тоже шепотом, чтобы голос не звенел. – Спасибо. Спокойной ночи.

– Спокойной ночи.

Но уснуть ей еще долго не удавалось. Потому что он вернулся. Потому что он рядом, за стеной. Потому что он по-прежнему любит ее.

Глава 35. Предательство

Алёша стал постоянно пропадать на работе: из-за острой нехватки кадров график у него был просто нечеловеческий – всего один выходной в неделю – да еще постоянно нужно было оставаться на сверхурочные.

К сожалению, и этот единственный выходной тратил Надин муж не на нее. Она, в общем-то, была готова к этому, ожидала такого развития событий, но все равно страдала, видя, как Алёша, одевшись прилично, уходит неизвестно куда, с отцом или один, а ее не зовет. Однажды она попросила его отвезти ее к Гале – он выполнил просьбу, но потом сразу уехал. На обратном пути Надя напомнила ему о его давнем намерении отвезти ее к старому знакомому в Катанду, за медом, но Алёша только отмахнулся, бросив сквозь зубы, что сейчас не время.

* * *

Ох, и тяжело давалась ему эта игра в равнодушие – буквально кровью! Пока ехал в поезде из Перми в Барнаул, повторял, как мантру: "Надя мне, как дочь, я люблю ее как дочь, между нами ничего иного быть не может". А сердце рвалось из груди, особенно когда сидел уже в автобусе, созерцая в окно пейзажи родной горной республики. Хотелось увидеть жену. То есть, подопечную. Маленькую девочку. Немногим больше Оленьки. Почти такую же хрупкую и наивную. Так он себя уверял.

Но внутри, конечно, знал, что безумно соскучился, что даже дышать вдали от нее тяжело и трудно уснуть ночью и сосредоточиться на чем-нибудь, кроме этой всепоглощающей тоски. Его Наденька, его малышка... Алексей очень сильно надеялся, что родители не подвели его и хорошо следили за девушкой и она в порядке. Он, конечно, спрашивал об этом у матери, когда созванивался с ней, но это все же не такой надежный источник информации, как собственные органы чувств.

Мама говорила, что вернувшись от Гали после его отъезда, Надя производила впечатление больной или, по крайней мере, очень усталой, но потом, вроде бы, оклемалась. Что Вася Шехонин часто бывает у них – это хорошо. Это значит, что они не видятся где-то тайно и неконтролируемо. Алёша решил, что ему надо начать потихоньку отпускать Надю, разрешать ей самой принимать решения относительно собственной жизни. Привыкать к тому, что она уже взрослая. Что он не вечно будет опекать ее. Что она не принадлежит ему. Поэтому надо ее отпустить. Разрешить. Освободить от тотального контроля. В рамках разумного, конечно.

Тяжело оказалось смотреть на нее, потому что от этого невыносимо вспыхивало в груди, руки буквально горели желанием прикоснуться к ней, а про губы вообще лучше не думать. Но еще тяжелее оказалось то, как болезненно она реагировала на его отстранённость. Черт с ним и со всеми его чувствами, но как же он может продолжать, если ей так плохо от этого? Однако, иного пути он не видел.

Дополнительной трудностью было Надино одиночество и его вопиющая несправедливость. Эта девушка, как солнце – к ней тянется все живое. Но, словно по закону сохранения энергии, близкие люди оставляют ее. Она одинока и несчастна. Осталась без матери и покинута отцом. А теперь и он – Алексей – примкнул к этому жестокому обществу. И сейчас ей неважно, что это для ее же блага – важно, как она себя чувствует. Но на самом деле, он, конечно, ее не бросит. Всегда будет рядом. Пока это уместно – физически. Как только станет неуместно – сердцем и мыслями. Осталось только научиться контролировать свои душевные порывы в те моменты, когда на него накатывают приступы сострадания к ней. Потому что безумно хочется прижать ее к себе и вообще, сделать все что угодно, лишь бы Надя не страдала. И Алексей знал, чего она от него ждет, и сам желал этого больше всего на свете. Но, наверное, кто-то проклял его, раз он не имеет права прикоснуться к единственной женщине, которую когда-либо по-настоящему любил.