Муж понарошку

– Нет, – Алексей покачал головой. – Это тоже неважно. Не стану я женщину уводить из семьи. На чужой беде счастья не построишь. Ничего. Перетерплю как-нибудь. Да мне, может, поздно уже жениться-то, я ведь старый...

– Ну ты скажешь, старый! – фыркнул Фёдор. – Чай, в Европах-то раньше и не женятся.

– Ну и что? Они там и на площади перед храмом с голой ж*пой ходят – нам с них пример, что ли, брать?

Федор усмехнулся в пышные седые усы:

– Ты, брат, не передергивай. Жениться тебе надо обязательно. Не на этой, так на другой. Кому ж и продолжать род русский, как не тебе и таким, как ты?

– И чем это я таким заслужил?

– Ты на комплименты не напрашивайся, чай, не барышня. А старому товарищу на слово поверь. Даю тебе год. Не женишься – приеду и такого леща тебе выпишу – полетишь до самого Дальнего востока, – и добродушно рассмеялся.

Но гораздо больше, чем в делах сердечных, Алексей хотел получить от него совет по поводу работы в полиции, потому что Фёдор работал там несколько лет.

– Да, грязная работенка, – прокряхтел тот. – Там, конечно, особый склад личности нужен. Жесткий, безжалостный. С другой стороны, если с бумагами сидеть, но... Я тебе так скажу: если альтернативы нет, как у меня не было, можно и поработать – не сломаешься. Ты ж не барышня какая. Но если есть альтернатива, то лучше, конечно, избежать. Я, чесслово, еле пенсии дождался.

Все это подтверждало мысли Алексея. Он и сам не знал, что хотел услышать от товарища по службе. С одной стороны, было очевидно, что ему надо перестать сидеть дома и созерцать свою молодую супругу целыми днями. Обедать с ней, читать, вести приятные беседы на лавочке по вечерам – все это сбивает его с намеченного пути, приучает к ее обществу, дарит иллюзию, что так будет всегда. Из-за этого они и сблизились настолько, что теперь тяжело отрываться друг от друга. Приходится резать ножом, да что там, еще немного – и понадобится пила. Вот сейчас он в тысячах километров от нее – и от этого ноет сердце. Она же там одна – маленькая, беззащитная, глупенькая девочка. Алексей, конечно, наказал отцу присматривать за ней, но из него тот еще защитник. А еще – очень не хватает ее голоса. И улыбки. И нежных рук. Про поцелуи он запрещал себе думать, хотя и чувствовал до сих пор ее опухшие губы на своих губах, как будто их там огнем выжгло и навсегда останутся шрамы. Наденька..!

Она часто снилась ему. Непозволительно часто. Практически каждую ночь. Не всякий раз они целовались, но нередко. И столь сладко от этого замирало сердце, что по пробуждении хотелось вырвать его, чтобы оно не болело так сильно и безнадежно. Во сне Надя опять и опять умоляла его отбросить предрассудки. Плакала и твердила, что любит его, что не сможет быть счастлива ни с кем другим. Он не верил ей: она молода, конечно, влюбится еще не раз. А вот сам он, конечно, пропал безвозвратно. Потому что никогда раньше не встречал он такой девушки и уже никогда не встретит. Его судьба – быть вечно преданным ей, без надежды на счастье, кроме счастья видеть её счастливой.

В общем, ему необходимо отлепиться от своей возлюбленной супруги и заняться чем-то, что сможет хорошо отвлечь его от мыслей о ней. Самый простой путь – обратиться к майору Шехонину. Там Алексей быстро разберется, что к чему: полиция от армии мало чем отличается – и сможет основательно погрузиться в новую деятельность. Но и минусы очевидны. Заслышав их с Федором разговоры, Елизавета Даниловна тоже подключилась к обсуждению, принявшись охать:

– Ужасная работа! Тяжелый график! Бумаг писать без меры, Федя постоянно уставший был, злой. А про командировки в горячие точки я вообще молчу...

Все это не особенно воодушевляло Алексея, но другого пути он пока не нашел. Федор предлагал ему открыть какую-нибудь лавку: скажем, рыболовный магазин или ларек с пирожками, но Родин совсем ничего не смыслил в торговле и боялся вкладывать в это накопленные деньги, на которые они всей семьей смогут еще долго жить, ни в чем себе не отказывая.

Алексей рассказал другу про свою встречу с полковником Енисеевым в Москве, разумеется, не упомянув о его просьбе и дальнейшей совместной жизни с его дочерью, которая похитила у своего фиктивного мужа и душу, и сердце. Иначе как объяснить то, что он вроде бы и здесь, но чувствует себя опустошенным? Будто самая главная, самая лучшая его часть осталась дома, и от этой разлуки болит и ноет все тело и сознание.

– Да, я слыхал, что после отставки Енисеев как никогда вошел в силу, – качал головой Федор. – Но ты знаешь, чем больше денег, тем больше проблем. Там кому-то перешел дорогу, здесь тебе кто-то позавидовал, тут кто-то решил отщипнуть от тебя кусочек, решив, что от тебя не убудет... Да и кто из нас безгрешен? Но я никогда не стремился обладать большими деньгами именно потому, что они создают большие трудности. А потом из-за этого страдают родные. Я даже слышал такое, что с женой его случился вовсе не несчастный случай. Впрочем, это только сплетни, а не факт. И девочку жалко – такая хорошая девочка у Володи была – да ты ее видел, наверное?