Муж Святой Героини (СИ)

Святая протестовала против того, чтобы и дальше оставаться в постели — и даже вовсе находиться рядом с ней. Поэтому мы покинули спальню и переместились на кухню.

Здесь Святая достала из закромов бутылку вина — у нас всегда имелся небольшой запас алкоголя — также достала кое-какие закуски: крекеры, сыр, хлеб, мы зажгли свечи, и сели за стол.

Устроили спонтанную пьяную вечеринку посреди ночи. На лице Святой долгое время оставалось тревожное выражение — кожа бледная, губы дрожали, глаза расширены. Однако по мере распития вина — бокал за бокалом — она успокаивалась, щёки розовели, в глазах появлялся блеск.

В какой-то момент Святая перестала думать о кошмаре, который для неё символизировала наша спальня и кровать, и даже прекратила поворачивать голову и время от времени бросать испуганный взгляд на постель, оставленную позади.

Мы выпивали и беседовали. Мы обсуждали самые разные вещи, говорили на отвлечённые темы, чтобы расслабиться и максимально отдалиться от того, что вызвало у Святой такое сильное потрясение. Я развлекал её как мог, и Амнэлия смеялась над моими шутками, ласково улыбалась мне, и в глазах её ясно читалась влюблённость.

Снаружи стояла тёмная ночь, окна во всех домах были темны, а мы пили вино при свечах и веселились.

Затем мы решили выйти наружу и немного прогуляться, подышать свежим воздухом. Святая взяла меня под руку, и мы неспешным прогулочным шагом двинулись вдоль по нашей улице. В другой руке у меня была бутылка вина — мы к тому моменту уже начали вторую — и я на ходу, время от времени, прикладывался к ней, отпивая прямо из горла, или угощал Святую.

Мы остановились посреди улицы, и Святая задрала голову вверх, уставившись на звёзды. Небо полнилось этими маленькими светящимися точками.

— Это — Визания Премудрая, ик! — пьяно проговорила Святая, указывая на одно из созвездий.

Она еле стояла на ногах, её шатало, она безостановочно икала.

— Вот ви’ишь — вот г’лава, вот — туло… вище. Ик! А т’м — Посох Зиянора… А вот — Кр-р-ры-ы-ылья Баэтэса — ик! — верного слуги Зецара.

Святая перечисляла светлых богов или их слуг и предметы, упомянутые в писаниях и мифах храмовников. Я чуть не подпрыгнул, будто молнией ударенный, когда услышал, что она говорит.

— Хм… — задумчиво проговорила Святая и, приобняв меня, повисла на моём плече. — Хекс, откуда я всё это знаю?! Я ш-што — вумная?! Я… это… я — какая-то звездо… ик!.. чётиха?! Звездо… чётка?

Она уставилась на меня с вопрошающим взглядом.

— Я што — звездочётихой была, пока память не отшибло?!

Я пожал плечами. Я не мог быстро соображать в тот момент — часть души поражена светом ангела, а разум опьянён алкоголем, кроме того я находился под влиянием пережитого стресса во время сражения с Айустином — или точнее, избиения, устроенного мне Айустином — а тут ещё Святая вдруг выдаёт сведения из культуры храмовников! Я застыл на месте, не способный ничего придумать в ответ. Просто смотрел на Святую, не скрывая удивление на моём лице.

Она усмехнулась, видя мой глупый вид, и вдруг плотно прижалась ко мне и крепко обняла.

— Какой ты смешной, — сказала Святая. — Никогда не видела тебя таким удивлённым.

Она потянулась и чмокнула меня в щёку. Обдав резким алкогольным дыханием. Губы у неё были горячие, и от её лица исходил жар.

— Люблю тебя, дорогой, — сказала она, а затем пошатнулась и чуть не упала, но я вовремя поймал её.

— Хекс!

— Давай-ка возвращаться домой, — сказал я.

— Не хочууууу, — закапризничала Святая. — Там страшная постель. Там… зло. Чёрное злое облако… витает… ик!.. над кроватью…

— Сменим постельное бельё и передвинем кровать в другое место, — сказал я.

— Ну… тада ла-а-адно.

Мы двинулись обратно к дому.

— Какой ты вууууумный, д'рагой! — сказала Святая, снова повиснув у меня на плече. — Всегда… ик!.. находишь р'шение… лю-у-убых прблм.

Мы вернулись в дом, я оставил Святую на кухне — она плюхнулась на стул, уронила голову на крышку стола, и уже через секунду засопела. Я сменил постельное бельё и передвинул кровать в другой угол комнаты. Теперь стало непривычно и неудобно, но ничего не поделаешь — лучше, чтобы Святая перестала чувствовать энергию Эльсора. Хотя, конечно, источником той энергии был, прежде всего, я сам, а вовсе не кровать и её местоположение.

Я раздел и уложил Святую, разделся и лёг сам.

Заснуть у меня в ближайшее время точно не получится. Голова полнилась мыслями, отзвуки произошедших событий всё ещё наполняли разум — и требовали, чтобы я их осмыслил, проанализировал.

Прежде всего, меня волновало то, что и так уже ранее приходило на ум — а именно: как всё дошло до такого? Почему я оказался в таком рисковом положении? Почему, начиная со дня атаки на Graen Wilat, я, по сути, хожу по грани?

Так никогда не было прежде, так не должно быть. Такое поведение и такие стратегии — не в моём стиле. Я всегда был осторожным, аккуратным, избегал лишних рисков. Мне уже двести лет — как так могло выйти, что за последние недели я оказывался на грани разоблачения или смерти уже множество раз?!

Сначала Святая атаковала меня запечатыванием магии. Почему я это не учёл и не предвидел?!