Муж в наказание-2. Свобода любой ценой

Отчасти так оно и было. Держать Элиф рядом с Рифатом стало крайне опасно, учитывая на какие гнусности готов пойти этот человек.

Сейчас, когда Рифат узнал, что я обосновался в Барселоне, мне уже нет смысла скрываться за поддельными документами. Я могу вывезти из страны и Элиф, и Марию, и Софию. Я могу вывезти их туда, куда пожелаю. Но если поутру я решу проблему с Рифатом, то в переезде никто из них уже не будет нуждаться.

Все закончится.

Телефон в моей руке снова начинает жужжать и вибрировать. С последнего звонка не прошло и пяти минут.

Уняв свои нервы, я силой мысли желаю сделать их крепче. Чтоб не рвануло там, где слишком тонко. А уже потом смахиваю пальцем вправо и подношу телефон к уху.

— Чем занимаешься? — на удивление спокойно спрашивает Диана.

Я на секунду отвожу телефон от уха, чтобы глянуть на экран точно ли она мне звонит.

— Да ничем существенным. Вот... сижу в машине, музыку слушаю всякую.

— Музыку? Какую ты слушаешь прямо сейчас?

Хмыкнув, я снова удивляюсь тому, что на том конце провода висит Диана, а не какая-нибудь там ведьма, притворившаяся ею.

Крутанув регулятор на стерео, я немного прибавляю громкость и подношу телефон к динамику, из которого играет Hometown by Twenty One Pilots.

Как только заканчивается проигрыш, я убавляю звук.

— Поняла что это играет? — интересуюсь я в трубку.

— Угу, — слышу как она улыбается. — Помню, ты напевал ее, когда на прошлой неделе ездили вдвоем к морю.

— Что за глупости? Я не пел ее. Я не мог. Я вообще не умею петь, — тараторю я, заливаясь краской.

— Нет, Эмир! — ворчит она. — Ты открывал рот под музыку и издавал под нее звуки. Это называется "петь", дурья твоя башка, — хихикает она, вызывая у меня улыбку.

Непроизвольно ударяюсь в воспоминания того дня.

Это была спонтанная поездка. Кармен, можно сказать, выгнала нас из дома. Она хотела, чтобы мы побыли наедине.

Диана думала, что я везу ее на побережье, к которому обещал свозить еще месяца четыре назад, но тогда у меня не получилось бы сделать ей сюрприз, который я готовлю ко дню ее рождения. Мне пришлось импровизировать. Я сказал, что туда мы не сможем попасть из-за прилива. Диана, как ни странно, поверила в эту сказку, и тогда я повез ее на не менее живописный пляж, но уже не такой дикий. Долго наедине нам побыть не удалось. У берега обосновалась еще одна семья с кучей орущих детишек, поэтому нам пришлось укрыться от них в машине, где мы просто балдели и слушали музыку, наслаждаясь временем, проведенным друг с другом.

Это было классно. Так легко. Я ловил момент за моментом и впервые ни о чем не думал вообще. Тогда мне на миг показалось, что наша жизнь идеальна, что идеальней ее просто-напросто быть не может.

— Хорошо. Если я и пел, то пел фальшиво, — говорю, вернувшись из приятных воспоминаний.

— Да, ты прав! Ты ужасно поешь.

— Так, значит, да? — хмыкаю.

— Именно, — провоцирует она. — Так ужасно, что мои уши в трубочку сворачивались от твоих завываний!

Тянусь к стерео и делаю музыку громче. Я перевожу звонок на громкую связь и пока песня не закончилась, начинаю напевать слова по памяти, совершенно не заботясь о том, как будет слышен мой голос. Я нарочно фальшивлю, пережимаю связки, путаю слова, чем только веселю Диану. Некоторое время динамики хрипят от ее смеха и хрюканья, пока она сама не запевает со мной в унисон.  

Ее ласкающий тембр проникает в меня приторным сиропом. Тепло разливается по всему телу. Закрываю глаза и мгновенно впадаю в транс. Меня уносит куда-то в небытие, где я достигаю состояния покоя. 

Одной Диане такое под силу.

Как только песня заканчивается, она резко смолкает, возвращая меня в реальность. Из телефонного динамика доносится лишь ее судорожное дыхание.

Она плачет...

— Скажи, я же еще услышу как ты ужасно поешь? Услышу ведь? — произносит она тихо.

Мне едва получается разобрать слова из-за всхлипов, от которых сердце сжимается в комок.

Грудь у самого ходуном ходит, ничего толкового ответить не могу.

Гарнер частично рассказал мне, о чем они разговаривали пока я решал вопрос с Игорем.

Я примерно представлял, что Диана возненавидела меня. То, что она желала мне смерти, нисколько не удивило меня. Не думаю, что это было сказано на эмоциях. Где-то в недрах своей души Диана хотела бы избавиться и от меня в том числе.

Она еще так молода. Она так прекрасна. Жизнь ее только-только начинается. И у нее будет все, чего она захочет, о чем мечтает. 

Я об этом позабочусь.

Она будет счастлива, будет любима.

А уж со мной или без меня...

— Услышишь, Диана, — сдавленно произношу, словно на горло наступили. — Конечно, услышишь. Обещаю, я еще спою тебе твою любимую. Ну, ту нудную и слезливую, помнишь?

— Поклянись! — требует она, как обычно не верит мне на слово.

В этот момент я обращаю внимание на дом. Точнее, на свет, мелькающий в кухонном окне. Это не фонарик и не свеча. Скорее, лампа керосиновая.

Странно. Я думал, в доме все давно уже спят.

И почему бы просто не включить свет? Зачем пользоваться керосинкой?

— Диана, извини. Мне нужно идти, — монотонно проговариваю, не сводя глаз с движущегося огонька в окне.