Муж в наказание-2. Свобода любой ценой

Это не должно стать для нее сюрпризом, ведь я оставил машину у дома. Велика вероятность, что она вообще не захочет входить внутрь, чтобы не встречаться со мной.

Однако я был не прав.

Примерно часа через два я слышу как к дому, шурша гравием, подъезжает машина. Ровно через три минуты она отъезжает, отбрасывая на стену свет от фар.

Я тушу керосинку, после чего комната погружается во тьму.

Тишину разрезают ее поднимающиеся по лестнице шаги. Не создавая лишнего шума, я достаю из-за уха сигарету, зажимаю фильтр между зубов и поджигаю спичку. Прикуриваю, делаю глубокую затяжку и выдыхаю, заполняя комнату дымом.

Дверь распахивается. От сквозняка тюлевая занавеска колышется, задевая мой затылок и плечи.

София столбом замирает в проходе при виде ярко красной точки от уголька.

— И давно ты куришь? — спокойно спрашиваю я вместо приветствия.

Никакого ответа не следует. София отмирает, рукой потянувшись к выключателю.

— Оставь! Не включай свет! Не хочу видеть тебя.

В раздражении она хмыкает и закрывает дверь, так и не включив свет.

— Тогда какого черта ты пришел в мою комнату, раз не желаешь меня видеть?

Она швыряет свою сумку на пол. Становится напротив зеркала, встроенного в дверцу шкафа, и заводит руки за спину, чтобы расстегнуть молнию на своем платье.

Затянувшись никотином, я исподлобья наблюдаю за тем, как она скидывает с себя платье. Как оно падает к ее ногам, разливаясь лужицей шелка. София переступает через него и разворачивается ко мне лицом.

Судя по всему, белье она не надевала, потому как предстает передо мной полностью обнаженной.

Совершенно не стыдится.

— Что, милый, тебе нечего сказать? — с ехидной ухмылкой дерзит она, упирая руки в бока. — Или тебе так понравилась моя нынешняя фигура, что ты теперь не можешь найти подходящие слова?

О, мне определенно есть что сказать, даже несмотря на то что все эти слова преимущественно бранные.

— Признайся уже, Эмир, я все еще тебя возбуждаю. Ты можешь не любить меня, можешь презирать, но отношения ведь могут строиться и на постели. Я хороша в этом, и ты это знаешь как никто другой. — она крадется ко мне как кошка, ищущая ласки. — Так не нужно отказываться от того, что и так было предначертано.

Стукнув кончиком пальца по фильтру, я сбрасываю пепел на пол. Оскаливаюсь, невзирая на тот факт, что она не видит моего лица.

Но мне это даже нравится. Нравится ее настрой. То, что она еще смеет бросать мне вызов.

Мне по кайфу, что все происходит именно так, а никак иначе.

Она еще на что-то надеется.

Как же долго я ждал этого момента. Ждал этого дня, чтобы наконец поставить жирную точку во всем, что как-то связано с Софией.

Она подходит близко. Своим бедром касается моего колена. София склоняется над сигаретой в моей руке, губами прикасается к фильтру, задевая ими и мои пальцы. Она делает неглубокую затяжку и спускает дым у моего рта. Выпрямившись, она ставит колено на кресло между моих ног и запускает пальцы в мои волосы. Ухватившись за корни, оттягивает их назад, разворачивает мое лицо к свету, проникающему с улицы сквозь окно.

Нетрудно представить, что у этой девушки сейчас на уме. Она уверена, что подобными манипуляциями ей удастся меня соблазнить, затащить в койку, а после бросить в меня обвинение о том, что ее использовали в очередной раз.

Нашла козла отпущения...

Резко перехватываю руку Софии. Стиснув челюсть, сжимаю запястье и, как только слышу болезненный стон, отпихиваю тело от себя. 

Оттолкнувшись от спинки кресла, я подаюсь корпусом чуть вперед.

— Во-первых, ничего твоего в этом доме не было и нет, — спокойно отвечаю на первый ее вопрос, проигнорировав все остальные. — Во-вторых, в этой комнате живет моя дочь, но ей почему-то приходится спать в соседней спальне с неродной женщиной. Почему, София?

Цыкнув, она берет с комода какой-то тюбик, становится напротив меня и как ни в чем не бывало принимается плавными движениями растирать молочко по своим бердам.

— Потому что меня не было дома. По-моему, здесь все логично, — недовольно фыркает она, водя ладонями по изгибам на теле. — Ну, не оставаться же Элиф одной?

Я поднимаюсь на ноги. Подхожу к ней вплотную, чем отвлекаю ее от своего занятия.

— Извини, я, наверное, неправильно выразился. — Сощурившись, я выдыхаю струю дыма ей в лицо, а затем продолжаю, понизив голос: — Почему ты все еще здесь, София?

Оцепенев на секунду, она моргает, падает на край кровати.

— А где мне еще быть? — заметно нервничает она. — Здесь моя дочь. Я живу здесь, если ты вдруг забыл.

Я присаживаюсь на корточки у ее ног. Демонстративно затягиваюсь.

— Видишь этот уголек? — спрашиваю, поднеся красную точку к ее лицу, она кивает дергано. — Я вообще-то не сторонник курения, но тут подумал, что так до твоей глупой башки лучше дойдет.

Она сглатывает, моргает часто, непонимающе глядя на тлеющую сигарету.

— Что дойдет? О чем ты говоришь?

— Когда эта сигарета целиком истлеет, я хочу, чтобы тебя здесь больше не было, — спокойно проговариваю я, возвращаясь в кресло.

София вскакивает с кровати.

— В каком это смысле, Эмир?