Муж в наказание

Пригнувшись, бегу туда. Оборачиваюсь, когда позади себя слышу шуршание травы, что нарушает чутко дремлющий покой. Сердце уходит в пятки, но вроде бы слежки за мной нет.

Адреналин в крови бурлит, пульс подскочил до небывалой отметки, руки трясутся, но если я буду мешкать, то меня найдут. Найдут и прикончат без сожалений.

Возможно, уже сейчас они заметили пропажу и бросились на мои поиски. Но они не слишком-то были готовы к этому. Иначе почему территория не огорожена? Почему нет круглосуточной охраны?

Глянув в последний раз на особняк, я ступаю на тропинку и тут же теряю почву из-под ног. Из груди вырывается крик. Я падаю, кубарем валюсь с крутого склона. Руками пытаюсь ухватиться за землю, за травинку, но ни черта не выходит. Нет больше никаких мыслей, только страх внутри, да паника.

Стараюсь не издавать звуков. Даже тогда, когда что-то вонзается мне в спину. Ноги цепляются за колючие прутья и корни растений, я теряю кроссовок на лету и врезаюсь в каменный валун.

Толчок такой силы, будто в меня на скорости въехал товарняк. Воздух словно вышибло из лёгких. Хватаю ртом кислород, но вздохнуть я уже не могу. Ничего не вижу перед собой. Глаза застилает что-то липкое и горячее. В носу стоит запах крови, во рту присутствует тошнотворный металлический привкус. Внутренности схватывает огнём и я отключаюсь. В одно мгновение проваливаюсь в темноту, где уже ничего не болит. Где ничего не важно.

Прихожу в себя, лёжа на чём-то мягком. Кажется, я в своей комнате.

Меня слепит яркая вспышка света. Тогда боль снова даёт о себе знать.

Меня нашли. У меня не вышло. Меня убьют, — первое, что приходит в голову.

Хриплю, стону от тупой боли в груди. Я открываю глаза и снова закрываю, заметив как надо мной возвышаются четыре мужских силуэта.

— Пришла в себя? — пренебрежительно спрашивают. — Ещё и лицо себе всё изуродовала перед самой свадьбой!

— Какой ещё свадьбы? — охрипши скулю, не разобрав кто там смеет говорить обо мне.

— Господин, что намерены делать с девчонкой?

— Выброси эту некондицию в море, — спокойно отвечает, судя по голосу, тот самый госоподин Каплан. — Она же именно туда так рвалась!

— Не нужно трогать меня, прошу вас, — скулю я без сил, когда ко мне, беззащитной и обездвиженной, приближается один из амбалов, а трое других мужчин стоят позади и смотрят на всё это безобразие. Но если двое мужчин смотрят на меня с явной тревожностью, среди которых сам Эмир, то Каплан — с хладнокровным безразличием.

Слуга дьявола без усилий перекидывает меня на своё плечо. Свисая вниз головой, я не могу никак противостоять этому. Сил нет никаких, голова кружится, тошнит.

— В море? Вы уверены? — переспрашивает верзила.

Хоть у кого-то в этой комнате ещё остались живые клетки мозга.

Молчание и бездействие в ответ. Я сама притаилась, ожидая, что у этого человека с каменным сердцем имеется хоть крупица сострадания.

— Ладно, Шах, отпусти девчонку! — распоряжается Каплан и тот кладёт меня обратно на мою кровать.

Не помню, как я оказалась в своей комнате. И вообще, как долго я была в отключке?

Дёргаюсь от Шаха и сворачиваюсь калачиком, накрывая себя одеялом почти с головой. Мне жутко холодно.

— Доктор, возвращайтесь к себе. И мы, Шах, тоже пойдём. Дальше Эмир сам разберётся.

Незнакомый пожилой мужчина с чемоданчиком, какие обычно бывают у врачей, послушно исчезает из виду, как и охранник с Капланом. Мы остаёмся с Эмиром вдвоём и ничего хорошего ждать не приходится больше.

— Что со мной? — спрашиваю я, потирая виски.

Он присаживается в кресло напротив, забрасывает ногу на ногу.

— Хочешь искупаться? — игнорирует мой вопрос.

Он говорит обычным тоном. Без нажима, как будто мы с ним хорошие друзья.

— Не уверена, у меня кажется сотрясение, — корчусь я от приступа головной боли.

— Каплан и Шах ушли, у тебя появился шанс сбежать отсюда. И да, ты права. У тебя сотрясение, но неужели оно помешает тебе вырваться на свободу?

— Но куда мне бежать? Мы отрезаны от большой земли!

Он подымается из кресла, встаёт на колени у кровати, в которой я лежу неподвижно. Большим пальцем он стирает со лба мою кровь.

— Если б я только мог тебя отпустить, я бы отпустил. Ты мне не нужна, — он склоняется надо мной и с угрозой в голосе шепчет: — Но другие думают иначе. Поверь, тебе некуда бежать. Если тебе дорога твоя жизнь, ты будешь следовать одному простому правилу: смиренно ждать нашей свадьбы. Надеюсь, она будет уже совсем скоро.

— Но что… что со мной будет теперь? Что меня ждёт после того, как я попыталась отсюда сбежать?

— Ничего, — беспечным голосом отвечает, и я позволяю себе расслабиться, но лишь на секунду. — Просто теперь мы будем под пристальным вниманием Каплана.

— Да кто такой этот Каплан вообще? Почему ты остерегаешься его? Что ему нужно от нас?

— Каплан — лидер. Он старейшина. В моих жилах течёт его кровь, а это значит, что я не имею права говорить что-то вразрез ему. Я не имею права делать так, как хочется мне. Только его слово имеет вес. Как бы я этого ни хотел, но нам придётся следовать всем его требованиям.

— То есть это был не кастинг? Не было никакой борьбы за твоё сердце?