Муж в наказание

— Ох, — только и могу выдохнуть, впечатляясь проникновенной историей, задевающую душу.

На этом ещё не всё. Эмиру есть что сказать. Он желает выговориться, пойти на сближение через откровенный разговор, освободить свою душу от накопленных переживаний. Что-то подсказывает мне, он никогда не делился этим с посторонними ему людьми. Он хранил в себе всю эту запечатанную боль, она мешала ему двигаться дальше. Но что-то заставило его изменить своё мнение. Он выбрал меня в качестве отдушины — свою постороннюю жену.

— Никто из детей тогда ещё не знал, что Мерьям нам не родная сестра, а меня тянуло к ней невероятной силой. С годами эта тяга только росла. Я не понимал, что со мной происходит, пытался как-то обуздать к ней свои чувства, но всё без толку. Они были сильнее меня, гораздо сильнее законов и правил. А если ко всему прочему добавить и то, что я ощущал взаимность от неё. Это всё сводило меня с ума. И я, наверное, сошёл бы с ума окончательно, если бы однажды нам не рассказали историю её появления в нашей семье. Эта новость меня окрылила, а немного спустя я удостоверился в том, что мои чувства всё это время были взаимными. Историю появления Мерьям знали только мы, остальные в городе об этом и не догадывались. Нельзя было, чтобы кто-то узнал, что в жилах Мерьям не течёт кровь рода Элмас, поэтому мы были были вынуждены скрывать наши отношения не только от посторонних, но и от родных.

— И что… Что было дальше? — сухость в горле мешает мне говорить.

22. Откровенность, вышедшая из берегов 2

— А дальше к нам заявился сам президент правления крупнейшего холдинга, осуществляющего деятельность в оборонной отрасли. Феррат Чалык является одним из самых влиятельных людей страны, но при этом этот человек предпочитает оставаться в тени. Его визит был слегка неожиданным для всех нас.

— Почему?

— Потому что он пришёл за Мерьям. Его сыну Рифату нужна была жена. Из всех прочих юных дев он выделял только Мерьям. Больше его никто не заинтересовал в нашем городе. Каплан не мог отказать. Он посчитал этот союз выгодным. В первую очередь, для себя, а отказ такой непростой семье существенно подмочил бы его на тот момент незапятнанную репутацию. Я был категорически против этой свадьбы. В этот же день заявился к старейшине и сознался ему в том, что испытываю к Мерьям отнюдь не родственные чувства, — Эмир туго сглатывает, устремив глаза в небеса. — Я очень боялся за неё, поскольку мы с ней зашли слишком далеко. Мы ведь думали, нас ждёт общее будущее, а из общего у нас могло остаться лишь прошлое. Мерьям не была чиста. Её ожидал позор, а в последствии изгнание из семьи, но этого не случилось. Либо Рифат закрыл глаза на то, что она не была невинной, чтобы уберечь репутацию своей семьи, либо он не понял этого. В общем, Мерьям стала женой и вскоре родила ему сына, а я был пущен по ветру, как прах прошлого. Я стал лишь воспоминанием.

— Но ты же вернулся за ней?

— Вернулся. Я жил идеей вернуть её себе. Я приехал в Стамбул, никого не оповещая. Выследил Мерьям и просто предложил ей отправиться со мной в Штаты, не надеясь даже на то, что она согласится. Но она согласилась, к большому сожалению. Не раздумывая, согласилась. Она решила бросить и сына, и мужа, чтобы быть со мной, как мы когда-то мечтали. Как только наступила ночь, мы снова встретились. У неё не было с собой практически ничего, только паспорт и огромный багаж любви и теплоты ко мне. Моя душа вновь расцвела! — Эмир снимает со спинки скамьи засохший венок, с улыбкой смотрит на него, вертя в своих руках. — Ты просто не представляешь себе, как я был счастлив в тот момент. Но счастье продлилось недолго. Нам дали жалких полчаса, чтобы насладиться друг другом, а потом настал час расплаты.

Дыхание его перехватывает на каждом произнесённом слове. Сколько труда ему составляет говорить то, о чём привык молчать. Я касаюсь его руки, держащую венок, и с силой сжимаю, мечтая таким простым жестом наделить его своей силой.

— Эмир, если не желаешь рассказывать, то промолчи. Я понимаю, как тебе сейчас больно это вспоминать.

Но он будто меня не услышал: