Муж в обмен на счастье

– Но я тебя убедила или нет?

– Да не надо меня ни в чем убеждать! Видимо, у меня природа такая – беззубострадальческая. Но пусть моя природа тебя не беспокоит, Мстислава. Делаешь свое дело – и делай…

Так они и спорили еще целых четыре года, повторяя этот разговор в различных вариациях. И сами не заметили, как стали не то что бы подругами, а скорее странно-душевными приятельницами. За эти четыре года один суд плавно перетекал в другой, из первой инстанции в кассацию, потом этот казусный спор о взыскании алиментов и до Верховного суда добрался. И, как и предсказывала Мстислава, ни один суд дальше его величества формального обстоятельства так и не продвинулся. В общем, все шло так, как и было задумано молодым адвокатом Найденовой, и даже судебное решение о наложении ареста на долю Лёни в квартире в счет невыплаченных алиментов ею было уже получено. Надо было ехать в Питер, оформлять документы. И вдруг откуда ни возьмись этот Европейский суд – Леонид Гофман против России…

– …Эй, Майка! Ты чего, спишь, что ли? – вздрогнула от прозвучавшего над головой Дининого голоса Майя. И даже дернулась слегка, чуть не снеся на пол примостившуюся на подлокотнике кресла чашку с давно остывшим кофе.

– Нет, я не сплю… А ты что, уже все? Подстриглась?

– Ну да… Посмотри, красота какая! Сразу видно, что дорого…

Дина тряхнула головой, отчего острые вытянутые прядки колыхнулись капризно и тут же вернулись каждая на свое прежнее место – то самое, отведенное им парикмахершей.

– Здорово, правда? Я эту стрижку сама из журнала выбрала. По-моему, мне идет. Спасибо за подарок, Майка! Иди, плати. Денег-то у тебя хватит?

– Надеюсь… – неопределенно пожала плечами Майя.

Денег хватило в обрез. Совсем не рассчитывала она на такую сумму, если честно, когда хотела одарить Динку ко дню рождения. А если уж совсем честной быть, то денег этих жалко было до слез. Права, наверное, была Мстислава, когда рассуждала о вредности бело-пушистой доброты…

– Ну что? Еще посидим где-нибудь или просто прогуляемся? – весело спросила Дина, когда они вышли из парикмахерской. Голову она держала гордо и прямо и даже поглядывала на проходящих мимо «недорого подстриженных» женщин с некоторой спесью, потряхивая новой челкой.

– Нет, Дин. Я не могу. Мне еще к Славке зайти надо. Я обещала.

– Это к адвокатке твоей, что ль? А зачем?

– Да так… Она вчера звонила, там очередная бумага пришла…

– Ну так пусть сама разбирается! Ты ей за это деньги платишь, между прочим!

– Я пойду, Дина. Неудобно. Обещала же.

– Ну иди, что ж… Завтра придешь к нам? Посидим, рождение мое отметим… Только я угощения не обещаю. У нас, как всегда, денег нет. Придешь?

– Приду, Дина. Все, пока.

– Пока…

Мстислава встретила ее в дверях, что-то жуя на ходу. Она всегда перекусывала вот так – на ходу. Оттого, наверное, и худая такая была. Вся в движении. Короткий халатик-кимоно открывал на обозрение длиннющие и голенастые, как у подростка, ноги, на голове красовался огромный махровый тюрбан, тонкие кружочки огурца закрывали лоб и щеки, и даже на шее непонятно каким образом прилепилась и держалась парочка таких кружочков.

– Ты проходи в комнату, я сейчас! – унеслась она быстрым ветром в ванную. – Если хочешь кофе – вари сама!

– Нет, я не хочу. Спасибо.

– Тогда иди в комнату, там на столике бумаги лежат. Садись и читай. Я быстро! Только волосы высушу!

– Ага, иду…

– У меня там не прибрано, не обращай внимания на беспорядок!

В квартире Мстиславы «прибранного» порядка сроду не бывало. Могла и не предупреждать. Впрочем, от этого квартира совсем не выглядела запущенной и, судя по всему, порядок здесь очень соблюдался, но скорее внутренний, чем внешний. Того сорта порядок, когда, как учила Майю в детстве мама, «в углах чисто, а на параде в кучу свалено». То есть первый взгляд видел беспорядок, конечно, а вот копни этим взглядом поглубже, и обнаружится во всех шкафах, потайных хозяйских местечках да на полочках как раз порядок необыкновеннейший. А снаружи – что ж, пусть. Подумаешь, постель не убрана, одежда на спинке кресла устроилась цветными слоями, на полу перед телевизором подушка, и чашка с недопитым кофе, и пепельница с окурком… А по единственному креслу еще и клубочки из трусиков, лифчика и колготок уютно расположились…

Постояв секунду над изысканно-интимным Мстиславиным хозяйством и так и не решившись его убрать, Майя взяла лежащие на столе листочки, устроилась по-турецки на светлом ковре. Задумалась. Может, вообще их не читать? Может, лучше уйти, спрятаться, зарыться головой в песок? А что, у нее это неплохо уже получается. Насобачилась за четыре года. Человек ко всему, наверное, привыкает. И быть дрянью тоже привыкает. Еще немного, и можно уже претендовать на звание «суки сознательной», как учит ее молодая циничная адвокат Мстислава Найденова.