Муж, жена, любовница

Когда они вечером вернулись в гостиницу, Владимир тут же позвонил в Санкт-Петербург знакомым по своему флотскому прошлому. Через них вышел на кого-то из старых коллег Петрушевского по Институту мозга. Мало было надежды разыскать его друзей десятилетней давности, однако же они нашлись, и даже на удивление быстро.

И вот из полученных сведений нарисовалась следующая картина. Да, был такой ученый, работал хорошо и много, куда делся - никто не знает. Были у него контракты сначала в России, потом где-то "за бугром", а после он и вовсе канул в неизвестность. Отлично образован, знает языки, были влиятельные родители, которые смогли дать сыну приличное воспитание. Парень был избалованным, но способным и сверх всякой меры честолюбивым. В молодости любил походы, гитару, песни у костра. Красив, обаятелен, уверен в себе, нравится женщинам.

– Видно птичку по полету, - сказала Юлия. - Портрет точный. Это он и есть. Надо действовать!

– Не спеши, - задумчиво произнес Владимир. - Надо изучить его подробнее, его прошлое, привычки, речь, его образ жизни. Надо влезть в его шкуру. Только тогда мы поймем, с кем имеем дело, и сможем найти к нему подход.

На следующее утро они уже звонили в дверь дома Петрушевских. Они приехали совсем рано, зная, что хозяин отсутствует. Никита сообщил, что Питер занят с большой русской группой на другом острове. И дверь им открыла молодая мулатка, а следом в инвалидном кресле-каталке появилась и хозяйка дома. Юлия с Владимиром представились знакомыми бывших санкт-петербургских коллег ее мужа.

Валерия Петрушевская несказанно обрадовалась гостям из России, да еще знакомым их знакомых. Она пригласила пройти, предложила чаю с истинно русским радушием и гостеприимством. Гостиная в доме была просторной, в модном минималистском стиле: белый пушистый ковер на каменном полу, светлая мебель. Дом стоял в тени деревьев, но, несмотря на это, в комнате оказалось очень много воздуха и света. Целую стену занимали увеличенные фотографии, окантованные хорошим багетом.

Юлия сразу подошла к стене. Здесь были черно-белые любительские снимки, каждый из которых мог бы получить премию "снимок года". На Юлию смотрели молодые лица Питера, Валерии, их родителей, друзей и коллег. Люди на фотографиях работали, читали лекции, позировали группой для памятных снимков участников конференции, сидели за столом, танцевали твист, пели под гитару у костра и натягивали паруса яхты… Эта давно ушедшая черно-белая жизнь была радостной, прекрасной и настолько наполненной подлинным, невыдуманным счастьем, что на мгновение Юлию охватили сомнения: тот ли это человек? Не напрасно ли они пришли сюда? Не ошибаются ли вообще в сути случившегося?…

В доме было прохладно, работал мощный кондиционер. Усадив неожиданных гостей, Валерия стала расспрашивать о последних событиях в России. Она интересовалась всем происходящим в стране, и ей хотелось знать их мнение и о политике, и о театре, и о литературе.

Во время разговора Юлия внимательно присматривалась к ней. Женщина выглядела болезненной, но оживленной. Немолода; точный возраст определить трудно, но, скорее всего, что-то около пятидесяти. Бледная кожа свидетельствовала о том, что она почти не выходит на солнце. Худая, изможденная, Валерия тем не менее держалась бодро. И по всему было видно, что в молодости она была хороша, кокетлива и остра на язык. В жене Питера чувствовалась настоящая порода.

– Как жаль, что мужа нет дома, он так обрадовался бы вашему визиту! - говорила она с чуть заметной хрипотцой в голосе, выдававшей в ней заядлую курильщицу со стажем. - Он скучает здесь, хотя и старается мне этого не показывать. У нас очень редко бывают гости из России. Питеру еще хорошо, он видит русских на работе, а вот я… я теперь почти не выхожу из дома. А раньше я тоже много ездила, со своим оркестром, часто бывала на гастролях.

– Вы музыкант? - подхватила эту тему Юлия.

– Да, я виолончелистка. Работала в Ленинградской филармонии. Как много воды утекло с тех пор!… Теперь я серьезно больна.

Юлия стала расспрашивать ее о болезни. Валерия, ничего не скрывая, свободно и откровенно говорила о себе. С глубокой, но спокойной горечью, без всякой рисовки и истеричности, она объяснила, что у нее СПИД уже в поздней стадии и сделать ничего нельзя. Юлия с уважением смотрела на эту худенькую стойкую женщину. А Валерия, испытывая доверие к новым для нее, симпатичным людям, поведала об истории своего заболевания…