Мужайтесь и вооружайтесь!

Кто через Камень в Сибирь хаживал, тот знает, что белыми реками здешние жители называют те из них, которые на его западных склонах зарождаются и несут свои воды в Московскую Русь, а черными — восточные, текущие в Русь Сибирскую. В пору большой воды белые реки чуть не до истоков глубокими становятся, судоходными. Перебираясь с одной на другую, можно до поднебесных вершин добраться и, сделав там пешую переволоку, по черным рекам спуститься в чащобы лукоморские. Вот большой атаман Ермак Тимофеевич со своей дружиной и совершил стремительный бросок за Камень. Воспользовавшись временем осенних дождей, он сначала вверх по белой реке Чусовой и ее притоку Серебрянке поднялся, затем посуху переволок струги к Жаровле, а дальше по черным рекам Баранче, Тагилу и Туре домчал до Тобола. Он знал, что еще весной Кучум-хан отправил старшего сына Алея грабить Чусовские городки в пермских землях и дал ему для этого лучшую часть своего войска — закаленных в боевых походах уланов, а при себе оставил лишь вспомогательные отряды юртовских татар и остяков. С Тобола Ермак повернул струги на Иртыш, где находилась главная крепость Сибирского ханства, Искер, и там, у мыса Потчеваш, обратил его защитников в бегство. Однако уже на четвертый день после этого сражения сибирцы стали возвращаться в свои жилища и вести с Ермаком переговоры о том, как им вернуться за спину Москвы.

Обо всем этом, но по-былинному кратко и рассказывала песня о сибирском взятии, с которой дружина Василия Тыркова выступила из Туринска. А ермакова хоругвь, плывущая впереди, напоминала о том, что Искер был взят не когда-нибудь, а 26 октября 7091 [48]года — на день памяти святого Дмитрия Солунского.

Словно продолжая эту песню, на переходе до Верхотурья родилась другая — о нынешнем сибирском ополчении:

Как у нас-то было на святой Руси.
На святой Руси Смута сделалась.
Смута смутная, подколодная.
Лжецари на Москву литву навели.
Про беду про ту всей Земле слыхать.
Сам собою и припев к ней сложился:
Издалеча-далеча, из Тоболеска,
Из сибирской и-ех из украины!

Под такой припев и шаг бодрей становится, и дорога ровней, и небо выше.

Вострубила труба тут серебряна:
«Что, ребятушки, призадумались,
Призадумались, прикручинились?
Не пора ли взашей нам чуженинов гнать,
Под крыло идти к князь-Пожарскому?»

Дождавшись, когда их черед настанет, походники с чувством подхватывают:

Издалеча-далеча, из Тоболеска,
Из сибирской и-ех из украины.

А Микеша Вестимов и Михалка Смывалов песенное повествование дальше ведут:

То не гуси, братцы, и не лебеди
Со лугов, озер подымалися —
Подымалися добры молодцы,
Добры молодцы, все люди вольные,
Люди вольные, православные…

Сергушка Шемелин, стременной Тыркова, раньше других торопится выкрикнуть:

Издалеча-далеча, из Тоболеска,
Из сибирской и-ех из украины!!

Голос у него звучный, но непесенный. Однако на косые взгляды товарищей Сергушка и внимания не обращает, так высоко душа его воспарила.

Поначалу песня имела три запева с припевом, но где-то между Салдинской слободой и Верхотурьем она стала заметно длинней:

Тут и вышло вперед знамя ратное,
Знамя ратное, ермаковское,
Атаманами сбереженное.
Повело оно в путь за три волока
Против смутчиков и наемников
Издалеча-далеча, из Тоболеска,
Из сибирской и-ех из украины!
Впереди-то, поглянь, воеводушка.
На борзом коне он поезживает.
Молодцов своих он подбадривает:
«Вы шагайте по торной дороженьке,
Поспешайте на дело на отчизное»…
Издалеча-далеча, из Тоболеска,
Из сибирской и-ех из украины!