Мужчина без чести (СИ)

Время идет, и многое меняется, многое забывается, многое меняет свою форму и наполняется другим смыслом. Боль, конечно же, остается и не проходит до конца, особенно если она была неожиданной и сильной, но теперь, веря по-настоящему словам своего бывшего психолога, Эдвард дает ей правильную оценку. И контролирует ее — если не полностью, то определенно на восемьдесят процентов.

По крайней мере, кое-что теперь он знает точно: если тебя любят и если в тебя верят, свернуть горы, даже самые огромные, самые опасные — внутренние, — возможно. Им лично доказано.

Мужчина поворачивает влево, отмечая, что до дома осталось три перекрестка, и натыкается на чудесного вида красный кирпич. «Дорога на ремонте», «Проезд воспрещен» — ничего не попишешь.

Каллен закатывает глаза, делая музыку чуть тише, и выруливает назад, на главную дорогу. Короткий путь отрезан. Короткий путь именно сегодня, именно в этот день решили перекрыть. К чертям.

Придется в объезд — не сорок минут. Почти час.

Он выжимает педаль газа. Он наскоро отправляет Белле СМС с объяснением причины задержки. И, радуясь хотя бы тому, что дороги в такое время пустые — большинство честных граждан уже дома и наслаждаются вечером среды в кругу семьи.

Десять минут езды, пятнадцать…

Приходит ответ от Беллы: «У нас с Алисой сюрприз для папочки, так что не задерживайся больше, чем на час. Принцессам надо спать, gelibter».

Мужчина смеется, прочитав его, и отправляет обратно: «Обещаю». Вправду обещает, даже не думая.

Еще десять минут… красный!

Череда красных светофоров, ей богу. Этот цвет отвратителен. Слава богу, что Алиса предпочитает зеленый, а Белла и вовсе фиолетовый. Он сам даже гранаты больше не покупает…

Цифры меняются с угнетающей медлительностью. Одно из самых долгих ожиданий, тем более когда дорога чиста и можно ехать… но что-то удерживает. Что-то не дает. И это что-то — проблемы с полицией. Она всегда появляется из ниоткуда.

Эдвард приглушает музыку и приоткрывает окно. В салоне душно, и пальто, к тому же чересчур теплое, рассчитано на настоящую, холодную осень с облачками пара. А тут такая насмешка!

Но не мысли о жаре и холоде вынуждают отвлечься, и даже не слова песни, которую солист поет внезапно севшим и боязливым голосом, а… две фигурки, движущиеся по тротуару в направление двух больших мусорных баков. Рядом дома с кирпичными стенами и давно потухшими окнами. Рядом ступеньки, ведущие в какой-то магазин, выкрашенные в черный, и с перилами темно-зеленого цвета… черт подери, это же та улица! Та самая!

Эдвард ошарашенно смотрит на табличку с адресом дома напротив, и худшие опасения подтверждаются. Да, она. Да, с переулком. Впереди парк, позади — аллея… он не ездил здесь больше двух лет. Он стер все воспоминания об этом месте, а то, что стереть не удалось, закопал глубоко внутри. Он ненавидит эту улицу… и эти гребаные немые кирпичные стены…

Появляется умное и отчаянное желание: уехать. Уехать поскорее, подальше. И никогда, никогда возвращаться. Их новая квартира, гораздо ближе к центру, в прекрасном районе с детскими площадками и двумя школами — в другой стороне. Каким боком он оказался здесь?..

Эдвард делает глубокий вдох, подавляя в себе зарождающуюся панику — давнее-давнее и, как казалось, забытое ощущение.

Держит руки на руле, впившись в него пальцами. Собирается нажать на педаль газа, и плевать на красный свет!

Но не может. Странно так, резко и неожиданно не может. Потому что две фигурки — это дети. Ну, или почти дети, подростки, которые наверняка, как и прежде, собираются здесь ближе к полуночи. Эти пришли пораньше. Эти, наверное, хотели прогуляться по улице вдвоем перед тем, как напиться и забыть о том, в чем смысл встречи.

Мальчик и девочка. И у девочки рыжеватые волосы…

Закусив губу, мужчина, отрешаясь от музыки и уже готового вспыхнуть желтым светофора, наблюдает за ними. За их шагами вдоль дома, а затем поворотом… в переулок. Без фонаря, конечно же. Без лишних глаз, где можно вдоволь…

Эдвард вспоминает. Опять, опять, опять и снова! И, к черту, снова! Все.

Это уже терпеть невозможно.

Каллен зажмуривается. Каллен, взглянув на телефон с номером Беллы, давит на педаль, так и не дождавшись позволения ехать.

Но в ту самую секунду, как шины со скрипом срываются с места, припаркованная возле мусорных баков машина оживает. В ней на мгновенье вспыхивает лампочка света, а потом открывается дверь.

И силуэт, отражающийся в заднем стекле, Эдвард знает. Всю свою жизнь будет знать. Этот человек специально ждал?..

«Какой красивый мальчик…»

Бывают моменты, когда чувства затмевают разум. Или когда воспоминания затмевают — не суть. Важно то, что в эту секунду человек не отвечает за то, что делает. Он просто не в состоянии. И Эдвард не исключение.

С яростью развернув машину на сто восемьдесят градусов, на волне адреналина, восставшей из смеси страха, отчаянья и ярости, прожигающей, убийственной ярости, мужчина паркуется едва ли не на тротуаре.

И, сжав зубы до того, что скоро треснут, с лицом, похожим на камни дома, идет к чертовому переулку, сжав руки в кулаки.