Мужчина для Ани

Описание внешности Андрея оказалось все-таки весьма общим и довольно условным: высокий, темноволосый с проседью, с лицом «мужественным и открытым», шрамов, татуировок, родимых пятен — нет. Одет был в светлые брюки, пиджак в клеточку, кремовую сорочку и — главный штрих — с шейным платочком. На правой руке — золотой перстень с черным камнем и выгравированной буквой "А", что, в общем-то, соответствует имени Андрей… и еще десятку имен.

— Негусто, — сказал Петрухин. — А в каком ресторане вы ужинали?

— Не знаю… не помню. В каком-то очень уютном кафе на Васильевском.

— А поточнее?

— Какое это имеет значение?

— Возможно — никакого. А возможно, имеет. Многие люди склонны посещать одно и то же заведение. И их там, соответственно, могут знать…

— Андрей был в этом кафе впервые, — нетерпеливо сказала Анна Николаевна.

— Понятно… А скажите, Анна Николаевна, как он расплачивался в кафе, наличными или по карте?

— Наличными.

— Жаль… А сотового телефона у Андрея нет?

— Нет… при чем здесь телефон?

— Раз я спрашиваю, значит, так надо. Сотового, значит, нет. А в процессе вашей прогулки он никому не звонил из уличных таксофонов?

— Да нет же, нет, — с заметным раздражением сказала Анна Николаевна. — При чем здесь это?

Петрухин пожал плечами и вопросов больше не задавал. Вместо него подключился Купцов:

— Раз мы спрашиваем, Анна Николаевна, значит, так надо. Мы пытаемся отыскать хоть какие-то зацепочки, которые приведут к вашей сабле.

— К Андрею, Господи! К Андрею, — сказала Анна Николаевна.

— Это почти одно и то же, — ответил Купцов. — Отыщем вашего Андрея — отыщется и сабля. Возможно.

— А возможно, и нет? — быстро спросил Петр Николаевич.

— Возможно, и нет. Мы же не знаем, куда и кому он продал или намеревается продать саблю… А кстати… Вы, Анна Николаевна, сказали Андрею, сколько стоит эта сабля?

— Что? А, да… да, я сказала, но он не придал этому никакого значения.

Партнеры переглянулись, Брюнет покачал головой, а Петр Николаевич шепнул: «Дура».

— Понятно, — сказал Купцов. — Он не придал этому никакого значения. Ай-яй-яй, какой невнимательный… беда прямо. А что еще вы можете вспомнить про Андрея: наклонности, привычки, что-нибудь особенное?…

Анна Николаевна смотрела на Леонида растерянно.

— Вспоминайте, вспоминайте, Анна Николаевна… иначе ничего у нас с вами не получится.

— Андрюша, — сказала она, — очень хорошо читает стихи…

— Да-а, это, пожалуй, зацепка, — произнес Петрухин.

Петр Николаевич кашлянул и спросил:

— У вас есть какие-то идеи?

— Нет, — сказал Купцов просто. — Никаких идей у нас нет. Сейчас я реально вижу один ход: попытаться найти его «пальчики». Он ведь был у вас в студии и дома. К чему-то он прикасался…

— Конечно, прикасался, — воскликнул Петр Николаевич.

— Сейчас я позвоню криминалисту, — сказал Купцов. — И договорюсь, чтобы он завтра к вам подъехал… Устроит?

Брат и сестра дружно кивнули. Купцов позвонил и решил вопрос с дактилоскопистом.

— Но это, господа, — сказал Купцов, — даст результат только в том случае, если мы, во-первых, найдем пригодные для идентификации следы, и, во-вторых, если наш Андрей не в ладу с законом…

Анна Николаевна прикусила нижнюю губу, а ее брат спросил:

— Что — совсем бесперспективно?

— Не знаю. Нужно обдумать ситуацию спокойно. Знаете что, Петр Николаич? Позвоните мне завтра. Вот моя визиточка.

Спустя еще минут пять брат и сестра ушли, оставив свои визитки и цветное фото сабли восемнадцатого века. Глядя в окно, как брат с сестрой садятся на стоянке в «девятку», Брюнет сказал:

— Петя этот — говно страшное, но специалист хороший. Скандинавскую промышленность знает весьма прилично, связи там имеет хорошие. Сможем мы ему помочь?

— Сказать по правде — едва ли. Где этого Андрюшу искать: на конкурсе чтецов-декламаторов?

— Жаль, — сказал Брюнет. — Жаль…

***

Петр Николаевич позвонил Купцову примерно через час.

— Леонид Николаич, — сказал он, — прошу прощения, что отрываю вас, но вопрос-то серьезный… Я ведь совершенно упустил из виду и вспомнил только сейчас: я ведь премию установил за розыск сабельки-то. Пять процентов от ее стоимости… нормально?

— Три тысячи долларов? — спросил Леонид.

— Три тысячи долларов? — удивился эксперт. — Я имел в виду две.

— Странно. Вы, кажется, назвали цифру пять процентов.

— Да, именно пять процентов.

— Но пять процентов от шестидесяти тысяч составляет три тысячи долларов, — сказал Купцов, откровенно забавляясь. — Разве не так?

— Э-э, видите ли, Леонид Николаич, — сказал Петр Николаевич, — шестьдесят тысяч — цена условная. По аналогии, так сказать… Шестьдесят тысяч я назвал потому, что, насколько мне известно, за такую сумму на аукционе Сотбис была недавно продана аналогичная сабля. Но та вся была в бриллиантах… а наша-то скромная. Ей красная цена тысяч сорок. Не более! Уверяю вас — не более. Скорее всего — значительно меньше.

Знаете что, Петр Николаич? — сказал Купцов. — Вы обсудите денежные вопросы с Голубковым…

— Помилуйте, — ответил Петр Николаевич. — При чем здесь Голубков? Я хотел вас… лично… с коллегой… стимульнуть.

Повесив трубку, Купцов пробормотал: