Мужчина и женщина

- Зачем ты сейчас об этом? - А когда же, на работе? - А каково будет ребенку? Безотцовщине? - Не беспокойся, я выйду замуж, у него будет хороший отец. - Все продумала! А мне-то как будет знать, что мой Ребенок живет подкидышем? Она уронила голову мне на плечо и заплакала: - Значит, я была права, ты вернешься от меня к Насте! - Ты же сама это сказала. - Я хотела проверить... - Проверь другое, разведчица ты моя бесценная! - я. перевернул ее на спину и показал воочию, чего стою утром, после отдыха!.. Через час, когда пора было уже двигаться на работу, она села, прекрасная в своей наготе, на постель, попыталась встать и ойкнула: - Больно, не шагнуть! Оставайся, соизволяю! - Пользуешься служебным положением? А проект? Конфликт между чувством и долгом? - Позвонишь мне на работу, попросишь разрешения доработать его дома. Но за это!.. - Что? - Накормишь меня! - Ой, какая же я хозяйка!.. - еле хожу, морщась от боли и виновато улыбаясь, она встала, натянула халатик и, едва волоча ноги, потащилась на кухню... - Когда придешь? - шепнула она, прижавшись на прощание. - Нет, сегодня тебе надо выздоравливать, залечиваться. Отдыхай!

На работу я шагал легко и спокойно: нарыв прорвало, это было больно, но куда как спокойнее, чем в ощущении прежней невероятной душевной сумятицы. Да, я испытал огромную плотскую радость, да я был облучен и осиян такой чистой и самозабвенной любовью и страстью, какие не часто выпадают на долю смертных. И я успокоился, хотя совсем новые сложные ситуации встали сегодня передо мной: и девственность Алевтины, которую я столь резво порушил (давно, очень давно не пересекалась моя дорога с девичьими судьбами!), и ее жаркое желание стать матерью моего ребенка. При всем при том я уже понимал, что эта волна, что это цунами . пройдет надо мной. Могучая стихия смоет все, что сможет, но материк ей не сдвинуть. Настя, которая все это время была со мной, это уже не только моя половина, это я сам. Я переболею, но я вернусь к ней. Это я понял, потому что никогда раньше во время близости с женщиной у меня в сознании не вставала другая женщина. Всегда раньше я был с той, с которой был. А здесь я был сразу и тут, и там. И значит, дело только за временем, когда я снова буду там. Это я знал твердо, хотя Алевтина была само наслаждение.

Я приходил к ней почти каждую ночь, а однажды остался у нее на субботу и воскресенье. Мы знакомились все ближе и ближе, она принимала мои желания уже телепатически. Думаю, что если бы поставить себе целью найти партнершу для любви тантрической, совершеннее Алевтины найти было бы невозможно.

- Ты читал писателя Сент-Экзюпери? - как-то спросила она ночью. - А что? - Ведь ты так приручил меня к себе! Какую-то ответственность за это ты несешь? - Ничего я специально не делал, - вздохнул я. - Мы приручились взаимно. А какая ответственность у тебя? - Хитрец! Ведь у нас разные весовые категории... - Ах, так? Ну, поборемся! - и я навалился на нее, с вожделением ощущая все это роскошное тело. - Как всегда уходишь от ответа, - вздохнула она слабо, а тело ее уже привычно отвечало. - Не ухожу, а вхожу... - О Боже, если бы так навсегда... Какой контраст в постели, любовных баталиях вообще являла она самой себе же в служебной обстановке! Скромная в манерах, корректно одетая, миловидная служащая - мог ли бы хоть кто-нибудь, хоть я сам представить себе, что она скрывает вулкан страсти, что она - огненная жрица любви, неистощимая в ласках, в изобретательности, в бесстрашии, в экспериментах? Достаточно опытный любовник, я подчас терялся перед ее мощью и познаниями в области эротики. Да неужто же каждая из окружающих нас миллионов скромниц несет в себе подобный термоядерный потенциал?! Ведь Алевтина не сексуальная фотомодель, не прожженная профессионалка-путана, не талантливая мастерица ночного стриптиза, нет: женщина интеллигентная работница, поглощенная бытом и службой, абсолютно чуждая зазывных манер. Честное слово, совсем другими глазами, даже с некоторой опаской стал смотреть я на потоки встречных скромниц - в трамваях, метро, в магазинах!

- Может быть, и в каждой скрывается вулкан, не знаю, но я-то - не каждая, - с некоторой иронией ответила она как-то на мое восхищенное недоумение. Надо сказать, что не ласкала она меня или не ласкалась об меня ненасытно сама в постели лишь в те моменты, когда я ее ласкал или когда она спала. Вот и сейчас: разговор-разговором, а дело-делом, она не упускала ни секунды, и это сочетание острой ласки с беседой или со взглядом в упор глаза-в-глаза или даже одновременным возлиянием напитка придавало нашему с ней сексу совсем новый настрой, мне, мужику, повторяю, бывалому, дотоле неизвестный.

- Хорошо понимаю, что ты очень даже не каждая, но каким образом девственница (я употребил в разговоре другое слово, потому что в постели ее до неистовства заводили те же соленые слова, которые она с искренним негодованием отвергала в спокойном состоянии), которую я сам освятил, сочетается со столь многознающей одалиской? Вот секрет!