Мужчина и женщина

В образном контексте стихотворения последний вопрос повисает в воздухе, но мы на него легко ответим: разумеется, у красоты есть и формальная сторона, и содержательная. Однако обратим внимание на предыдущую строчку: обожествляя красоту в том или ином ее проявлении, мы гарантируем себе нравственную катастрофу.

Непростительным заблуждением (буквально непростительным: наши дети нам его не простят) было бы отождествить формальную красоту, сосуд, который сам по себе пуст, с греховным, «мирским» ее восприятием, а содержательную, глубинную – с благодатным, одухотворенным, «церковным». Страшная и таинственная вещь, содомский идеал красоты, буря сладострастья, которую Митя видит у себя в сердце и переносит на «огромное большинство людей» и которая в конце концов сгубила самого Митю – она-то и есть тот самый огонь, не столько мерцающий, сколько пылающий, «и горит от него сердце», и если мы, забыв Христа, обожествляем огонь , то, словно мотыльки, в нем и сгораем.

В подтверждение сказанному призовем в свидетели Пушкина. Все, конечно, помнят строки из восьмой главы «Евгения Онегина» о юности поэта в Царском Селе: «В те дни, когда в садах Лицея я безмятежно расцветал…» Но протекли годы, и настало время переоценить прошлое, а заодно и дать ярчайшую характеристику «обожествленной красоты»:

В начале жизни школу помню я;

Там нас, детей беспечных, было много;

Неровная и резвая семья.

………………….

И часто я украдкой убегал

В великолепный мрак чужого сада,

Под свод искусственный порфирных скал.

Там нежила меня теней прохлада;

Я предавал мечтам свой юный ум,

И праздномыслить было мне отрада.

…………………

Другие два чудесные творенья

Влекли меня волшебною красой:

То были двух бесов изображенья.

Один (Дельфийский идол) лик младой

Был гневен, полон гордости ужасной,

И весь дышал он силой неземной.

Другой женообразный, сладострастный ,

Сомнительный и лживый идеал —

Волшебный демон – лживый, но прекрасный ,

Пред ними сам себя я забывал;

В груди младое сердце билось – холод

Бежал по мне и кудри подымал.

Безвестных наслаждений ранний голод

Меня терзал – уныние и лень

Меня сковали – тщетно был я молод…

Как видите, Мите Карамазову было у кого искать помощь в решении своих нравственно-эстетических проблем. И нам надо сделать вывод: победить дьявола (который борется, конечно, не с Богом, а с человеком), различить Божественное начало от содомского в идеале красоты способен тот, и только тот, кто различает истину от лжи, поскольку дьявол – отец лжи, а истина делает нас свободными.

Семья на грани гибели

Почему мужчина и женщина, которые разлюбили друг друга, должны по-прежнему делить хозяйство, крышу, стол и постель? Почему столько проблем с разводом?

Развод и в самом деле признается Православной Церковью. Но как люди забыли о смысле брака, так же в точности утратили они и понятие о разводе. Потому и удивляются, откуда столько «проблем»…

Не надо думать, что развод – это «отмена» брака, словно расторжение контракта. Нет, брак – это живой организм, и чтобы он перестал существовать, он должен быть убит. Убить брак могут оба супруга совместно, но чаще это делает один из них, своей злой волей. Ведь настоящая любовь, как сказано, – это подвиг свободной воли.

Разлюбить жену (мужа) – в принципе совсем не то, что разлюбить макароны или картины Рембрандта. Разлюбить – значит направить свою волю от созидания к уничтожению, от добра ко злу, от жизни к смерти. И развод в таком случае – не что иное, как свидетельство о смерти или похороны брака.