Мужчина и женщина

Да, удивительное существо была эта женщина, существо честное, гордое, не без фанатизма и суеверия своего рода. «Я боюсь жизни», – сказала она мне однажды».

Рассказчик и Вера решают вместе читать «Фауста» (Почему именно Гете? Почему бы не Пушкин, Лермонтов или Гоголь? А если иностранцы, то Шиллер, Шекспир или Данте? Каждый из них несет эмоциональный заряд в тысячу раз мощнее, чем у «Фауста»… Впрочем, пусть разбираются литературоведы). И монументальный этот опус произвел на Веру столь глубокое впечатление, что она не только насмерть влюбилась в рассказчика, но, не успев даже завести с ним роман, заболела нервной горячкой, повторяла в бреду немецкие строки, и за нескольких дней сошла в могилу.

Вот такая печальная история. Можно, конечно, предъявить счет мужу Веры. Он обязан был позаботиться о благополучии брака, о душевном и духовном состоянии жены, своей нежной супружеской любовью оградить и защитить ее от чувственной катастрофы и нервной горячки. Но чего Бог не дал, в аптеке не купишь. Вина за трагедию и смерть Веры по повести прямо ложится на ее сверхзаботливую мать.

Веру Николаевну убил «конек» ее матери, а точнее – словами самого Тургенева – ее фанатизм и суеверие, ее страх перед жизнью, убил духовно и физически.

Если молодых зайчат вырастить в тесной клетке, а потом выпустить, они радостно рванутся на волю, сделают несколько прыжков и попадают мертвыми: не выдерживает дряблая, непривычная к нагрузкам сердечная мышца. Если маленького ребенка держать в одиночестве дома, а потом пустить в среду сверстников, он станет тяжело болеть – и телом, из-за отсутствия иммунитета к инфекциям, и душой, из-за незнакомства с миром себе подобных. Если человек кутается, тщательно избегая сквозняков и охлаждения, то малейшая простуда грозит обернуться для него тяжелым воспалением легких.

Примеры можно продолжать без конца, а смысл их предельно ясен: для здоровья требуется не изоляция от внешних воздействий, а, наоборот, выход навстречу им – разумеется, контролируемый и умеренный. На этом принципе строятся и гигиена закаливания организма, и практика прививок от заразных болезней, и всякое разумное воспитание молодой души.

Если наши дети познакомятся с браком и любовью без лицемерного умалчивания и ханжеской полуправды, то окружающая нас многоразличная мерзость потеряет свой взрывной потенциал. Если они получат широкое музыкальное образование, то их не привлечет отрава «тяжелого металла». Если будут читать серьезные книги и всерьез говорить с нами про то добро и зло, которое там обнаружат, то их не удивят лолиты Набоковых, тропики генри миллеров и ассортимент товара в магазинах «для взрослых». (Почему мы, взрослые, должны априори считать себя извращенцами и маньяками?)

Если мы преодолеем свой страх перед жизнью, у наших детей не будет и страха перед всей этой мертвящей мерзостью. Если же мы станем заботиться об изоляции и контроле вместо просвещения и духовной гигиены, если мы усвоим себе роль надсмотрщиков и цензоров вместо добрых советчиков и заботливых друзей, то наши дети пойдут либо дорогой Веры Николаевны, либо в подворотню, где и получат в избытке все то, от чего мы их пытались изолировать.

Именно поэтому столь губительны программы школьного «секс-просвета» в американской редакции, которые сами давно выброшены из Америки благодаря протестам родителей и теперь экспортируются в «слаборазвитые страны» наравне с американскими сигаретами. Под видом противодействия подворотне они несут хорошо знакомый духовный яд «содомского идеала» и работают как эффективное средство разрушения семьи и уничтожения нации.