Мужчина и женщина: бесконечные трансформации. Книга первая

Учёные давно обнаружили, что научная формула, научные понятия, не дают и не должны давать ответы на вопрос «кто?» («что?») является референтом (носителем) этих научных формул и научных понятий. Дело науки, прежде всего, отвечать на вопрос «как?», «каким образом?», а не «что», которое можно потрогать руками. Почему же мы, в своих вольных рассуждениях, должны привязываться к тому, что «вот это мужчина, у него…», а «вот это женщина, у неё…», «вот это мужчина, который, который…», а «вот это женщина, которая, которая…», почему мы не можем свободно, без предубеждений, думать, рассуждать и фантазировать. В век стремительного развития технологий, в том числе в биологии и генетике, почему бы не пофантазировать не о конкретном мужчине и женщине, а о том, что происходит и будет происходить между ними, между…

Между – здесь главное слово.

Невольно вспоминаю слова романтика Альфреда Мюссе[90]:

«все мужчины – обманщики, непостоянны, лживы, болтливы, лицемерны, надменны или трусливы, чувственны и достойны презрения:

все женщины – коварны, лукавы, тщеславны, любопытны и развратны:

мир – бездонная клоака, где безобразнейшие гады ползают и корчатся на горах грязи:

но в мире есть нечто священное и высокое, это – союз двух таких существ, столь несовершенных и ужасных!».

Простим романтику романтическое, простим и по причине его болезненности и чрезмерной чувствительности, но он прав, главное чудо в этом между. Дух захватывает от открывающихся возможностей. Благодарю судьбу, что сейчас, в этот миг (6 января, 2014 года, ровно 13 часов, добавлю в возрасте 76 лет), испытываю восторг от этих расширяющихся возможностей.

От продолжающихся расширяться границ свободы человека.

…краткое послесловие к разделу

Надо ли говорить, что моя гендерная «теория» обрывочна и спонтанна, что не позволяет называть её теорией.

Но без неё мне трудно было бы объяснить свою позицию и перейти к моему личному опыту, который и привёл меня к феминизму.

Раздел второй Как я стал феминистом: «феминистами рождаются или феминистами становятся»

…несколько вступительных строк

Мне нравятся строки Евгения Рейна[91]:

В последней, пустой электричке
Пойми за пятнадцать минут
Что прожил ты жизнь – по привычке.
Кончается этот маршрут.

Действительно, маршрут кончается, вот-вот окончательно завершится. Электричка, слава богу, не пустая. А то, что поредела, это точно.

Горький результат долгой жизни. Говоришь о себе, будто пишешь собственный некролог.

Может быть, меланхолически действует дата на календаре, сегодня 31 декабря 2015 года. Такая дата, вольно или невольно стучит в висок.

Точка. Нет времени для уныния. Мне всегда нравилась гениальная строчка Бертольда Брехта[92]: «бедность и слёзы – это слишком»-[93].

У меня свой вариант: «старость и слёзы – это слишком».

Осталось только сказать, что этот раздел самый личный, самый исповедальный.

Постараюсь не переступать черту, которая от исповедальности ведёт к мемуарам, тем более, к публичному стриптизу.

Как стать феминистом?

Хочу на собственном опыте понять «феминистами рождаются или феминистами становятся?»

…своеобразный парафраз вопроса об анатомии женщины…

И одолевают сомнения.

Где кончается генная программа и начинается творчество самой жизни?

До конца не знаю.

Без какой-то генной предрасположенности не обходится, а в остальном, пожалуй, всё зависит от того, в каком культурном мире мы оказались, каково в этом культурном мире соотношение «мужского/женского», и т. д. и т. п.

Благодаря генной предрасположенности плюс чрезвычайной пластичности психики человека, способности с самых ранних лет (почти с грудного возраста) гибко реагировать на культурную среду плюс обстоятельствам жизни, кто-то из нас становится Казановой[94], а кто-то евнухом в царском гареме, кто-то Еленой Прекрасной[95], а кто-то Атбалаханым.

…азербайджанское определение типа женщины, которая хотя и «ханым», «ханум», «госпожа», но походка, тем не менее, лошадиная (от азербайджанского «at» – конь, лошадь), и сама скорее похожа на мужчину, чем на женщину…

В моём случае, мне трудно судить какова была моя «генная предрасположенность», какова была культурная среда, что в этой среде говорили (и говорили ли вообще) о «мужском» и «женском». Но почему-то, склонен считать, что в моём «гендерном воспитании» (конечно, имплицитном) главную роль сыграли две женщины:

бабушка и жена.

Было и другое, встречи, разговоры, книги, фильмы, спектакли. Но, прежде всего, эти две женщины. То ли они, сами того не подозревая, разбудили во мне нечто изначально запрограммированное, то, что в культуре стало называться «феминизмом», то ли они сами его и зародили, сами его и сформировали, не зная самого этого слова-понятия.