Мужчина и женщина: бесконечные трансформации. Книга первая

Такой вот парадокс. Что можно сказать, всё те же спотыкающиеся времена, о которых уже говорилось выше.

…противоречит ли гендер национальным традициям?

Попробую вновь дать слово воображаемому оппоненту.

«Конечно, меняется жизнь и должна меняться роль женщин в обществе.

Но следует ли вновь и вновь раскачивать нашу «лодку», только для того, чтобы выглядеть «современными»?

Неужели, как говорится в азербайджанской пословице, «если петух не прокукарекает, солнце не взойдёт»?

Если бы не навязали нам «гендер», так и остались бы мы слепыми и глухими, не смогли бы решить свои проблемы?

Почему мы забываем, что в национальных традициях заключена мудрость веков?

Почему не принимаем во внимание, что именно забвение национальных традиций является причиной психологической растерянности, которую нередко испытывают наши женщины?

Сколько бед нанесла национальным традициям советская идеологическая экспансия. Может быть, стоит остановиться».

В этих словах, как и в словах о советских мифах, много правдивого, но…

Во-первых, о самом слове-понятии «гендер».

Не хочется углубляться в философские вопросы, но порой назвать нечто означает его создать.

Бывает слово как открытие, даже как откровение, помогающее обнаружить совершенно новый фрагмент реальности.

Открытие гендера (именно так – открытие) помогло по-новому взглянуть на, казалось бы, банальные взаимоотношения мужчины и женщины. Будто мощный прожектор осветил то, что многие из нас предчувствовали, но преодолеть свою немоту не могли.

Даже на историю мы теперь смотрим по-другому.

Не знаю как у вас, а у меня давно возникла страшная усталость от всех этих битв, полководцев, сражений. Мир, а не война становятся теперь все более интересными, а какой же мир без женщины и как его можно понять без гендерных проблем.

Не только в мировой, но и в азербайджанской культуре, благодаря гендеру открылись такие неожиданные ракурсы, о которых мы и не подозревали. А казалось бы просто слово.

Во-вторых.

Несомненно, существуют области культуры, в отношении которых у нас есть все основания говорить о национальных традициях. Например, музыка, или, думаю в меньшей степени, литература.

Но каковы эти традиции в семье?

Кому-то может показаться, что азербайджанская семья и есть наглядный пример такой традиции, но что в ней останется, если вынести за скобки патриархальные традиции или лжепатриотическую демагогию об азербайджанской женщине как национальной реликвии?

Французская писательница азербайджанского происхождения (если хотите азербайджано-французская писательница) Банин, о которой говорилось чуть ранее, на примере своей семьи рассказывает о нравах азербайджанцев начала XX века. И эти нравы, мягко говоря, были далеки от идиллических. Бабушка пыталась сохранить традиции прошлого, но молодые, прежде всего, женщины, не только не слушались, но и порой позволяли себе непристойное поведение.

Мой воображаемый оппонент возразит и на этот раз.

Начало XX века в Азербайджане не обычное время. Дикий капитализм во всей своей красе. Разрушались не только семейные традиции.

Соглашусь и на этот раз. Но давайте вспомним, что было до «социализма» и «дикого капитализма».

Приведу, на мой взгляд классический пример. Отрывок из «Писем из захолустья» Гасанбека Зардаби[271]. Эти «Письма» заслуживают того, чтобы мы их знали и широко обсуждали. Чтобы нас не очень заносило в националистической спеси.

Итак, слово Гасанбеку Зардаби:

«Зардоб, 2 июня. 20 мая в день мусульманского байрама затопило отделение сел. Зардоб – Гельма; и жители бросились спасать свои пожитки. Житель сел. Зардоб Дамир Ахмед-оглу с братом своим Юсуфом и с двоюродным братом Абдулом Халил-оглы отправился защищать посевы от затопления. Жена Дамира, оставшаяся дома с взрослою дочерью

…по современным понятиям, наверно, совсем девочка…

своею Мухлисою, засватанная Абдул-Керимом Ягуб-оглу, кое-как вытащив вещи на вышку, отправилась к соседям узнать, у кого ещё не залит двор, чтобы перетащить туда вещи.

Молодая Мухлиса осталась на вышке одна. Вдруг она видит, подплывает к ней кулаз (наверно, подобие лодки – Р. Б.), а за ним другой и третий; на кулазах сидят хорошо знакомые ей зардобцы: Балы Ибрагим-оглу, Гусейн Гюль-Мамед оглу, Али Гусейн-оглу, Молла Юсуф-оглу и Ширин бек Али-бек оглу. Кулазы приближаются к Мухлисе; она глядит на них изумлённо, не понимая, зачем они к ней плывут; но их полное вооружение и отчаянный вид приводят её в ужас, и она начинает кричать.

Не успела она опомниться, а соседи понять, в чём дело, как молодцы, взобравшись на вышку, связав ей руки и ноги, бросили её в кулаз; пока соседи сообразили в чём дело и пустились в погоню, похитители Мухлисы уплыли далеко.

Отчаянные душераздирающие крики Мухлисы далеко разносились ветром. Отец её, Дамир, и дядя Юсуф, узнав голос Мухлисы, бросились на кулаз и поспешили домой; за ними на другом кулазе приплыл их двоюродный брат Абдулла; узнав в чём дело, они пустились в погоню и начали настигать похитителей.