Мужчина и женщина: бесконечные трансформации. Книга третья

Понимаю, меня могут упрекнуть в том, что обобщаю на основе двух, вполне возможно, случайных историй, в которых, к тому же, до конца не разобрался. Согласен, возможны случайные совпадения, согласен, и в нашем обществе можно найти примеры благородного и деликатного отношения к женщине. Но разве трудно заметить, что в вопросах взаимоотношений мужчины и женщины господство «безличных людей» превосходит у нас все мыслимые пределы.

Разве многие из нас не знают, что «женщина за закрытой дверью» взывает о помощи, но мы предпочитаем сделать вид, что мы не слышим.

Разве будет преувеличением утверждение, что культурными практиками у нас не стали и «Гедда Габлер», и «Анна Каренина», и «Фиеста», и «Жюль и Джим, и «С широко закрыты ми глазами»[86], множество других произведений литературы и искусства, не говоря уже о книгах, статьях, обсуждениях на тему «мужского» и «женского».

И разве отсутствие подобных «культурных практик» не стало причиной существования иных «культурных практик», в которых не стыдно публично нанести оскорбление женщине, или даже убить её, заранее прихваченным ножом.

Банин и Кенизе: в поисках идентичности

…синхрон и асимметрия

Эти две судьбы, каждая в отдельности, обе вместе, заслуживают не только отдельного опуса, но и книги в целом. Я ограничусь записью в «Дневнике», просто чтобы обратить внимание, запомнить.

Признаюсь, две женские судьбы, которые заявлены синхронно, изложены будут далеко не симметрично. Больше о Банин[87], меньше о Кенизе[88]. Причина простая, о первой знаю намного больше, чем о второй, о первой достаточно материалов на русском языке, о второй практически ничего нет.

Что до асимметрии, повторю, легко с этим смиряюсь. О форме думаю в последнюю очередь, главное для меня высказывание.

Но на синхронном подходе настаиваю. Рискнул поставить Банин и Кенизе лицом к лицу, чтобы они могли прийти в соприкосновение, допрашивать, расспрашивать, просвечивать, облучать друг друга. Что-то глубокое, не схваченное мыслью, видится мне в сопоставлении судеб этих женщин.

Не исключаю, что просто мерещится. Жанр «Дневника» спасает, не приходиться додумывать, домысливать. Будем считать, что это просто «информация для размышлений», и мои читатели в своих «размышлениях» смогут пойти намного дальше моей дневниковой «провокации» (назовём её так).

Или окончательно отвергнут мой синхрон, как искусственный.

…после XX века

Сегодня, более или менее ясно, каковы были ожидания XX века после века XIX, и что произошло на самом деле. Движение времени постоянно вносит коррективы в оценку прошлого, но что-то кристаллизуется, принимает те или иные очертания.

…не само ли время запечатлевается в этих очертаниях, изменения происходят теперь от очертания к очертанию…

Кажется, древние греки говорили, прошлое тает перед глазами, но узоры остаются, почти не меняясь.

Куда труднее сказать, как будет развиваться век XXI после XX века, возможно, самого сложного за всю историю человечества. Пока ещё рано говорить о кристаллах или узорах. Но об одном явлении можно говорить уже сегодня. Оно не завершилось, но близко к тому, чтобы стать «узором». Речь идёт о национальных государствах, которые всё больше и больше меняют свою конфигурацию, суверенность всё больше подчиняется глобальной политике[89].

Не буду долго теоретизировать, приведу конкретные примеры.

Вчера, 26 июня 2016 года смотрел матч первенства Европы по футболу, играла сборная Франции. Я не расист, цвет кожи не играет для меня решающего значения, но не могу задать вопрос, в каком смысле этих футболистов можно назвать «французами».

Не склонен драматизировать эти процессы, есть время создавать границы, есть время их ломать. То, что сложилось внутри этих границ, не исчезает безвозвратно, но больше не нуждается в самих этих границах. «Французское» или «английское» как некий исторически сложившийся культурный феномен, не исчезли, не исчезнут, только «француз» или «англичанин» как граждане соответствующих стран, не всегда будут совпадать с «французским» или «английским». Точно также, «мужское» и «женское» не исчезли, не исчезнут, только не всегда будут совпадать с биологическим мужчиной или биологической женщиной. Не исключено, что сами эти биологический мужчина или биологическая женщина, в какие-то периоды жизни, в каких-то ситуациях, будут являться в обличье «мужского» («женского»), а в других «женского» («мужского»).

Если с этим согласиться, то идентичность, как национальная, так и половая, должна определяться самосознанием человека. Считает себя «французом» («турком», «эфиопом») значит «француз» («турок», «эфиоп»), считает себя «мужчиной» («женщиной») значит «мужчина» («женщина»).

Самое время перейти к моим героям, имена которых заявлены в названии, чтобы, скажем так, «отмыслить» их судьбы в контексте «после XX века».

Банин: поиски идентичности: «гражданка мира»…